Мы не просто готовы, мы ищем повод и – хоп! – уже обижены.
Был период в моей жизни – на последних сроках первой беременности, – когда я осваивала выпечку тортов и плюшек. С удовольствием пекла каждый день. Набивала руку. Мне нравился запах свежих булочек – он меня успокаивал. Умиротворял.
Но съедать каждый день по пирогу было невозможно, и я с радостью угощала ими соседей просто так.
Выходила на лестничную клетку, звонила в двери. Люди смотрели в глазок. Там глубоко беременная я, в халатике и тапочках, стояла с плюшками в руках. Очень добрая и уютная картинка.
Все соседи были рады и приветливо благодарили. Открывали дверь уже с улыбкой.
– Не в пирогах счастье!
– Вы что, с ума сошли, а в чем же? – говорила я пароль.
– Оленька, балуешь ты нас, спасибо, – отвечали они.
Только одна соседка сверху брала угощение, поджав губы. Говорила «спасибо» себе под нос и быстро закрывала дверь.
Дарить – это радость. Подарок – он же ради эмоций. Ради вот этой улыбки человека, ради настроения. А этой соседке неприятно было дарить. Я всегда возвращалась домой со смешанным чувством, будто я ее не шарлоткой угостила, а обидела.
Время родов приближалось, мы спешили закончить ремонт в будущей детской. Как назло, муж вынужден был уехать в командировку, до родов оставалась неделя или две. Бригада должна была начать шуметь около восьми утра в субботу, чтобы за выходной день закончить какую-то важную работу. Иначе никак.
Я заранее прошла по соседям в пятницу и объяснила: дорогие, потерпите один денек. В восемь начнут стучать и штробить, простите меня заранее, что не дам выспаться.
Все заверили меня, что готовы потерпеть, сколько надо, и все ситуацию понимают. Многие предложили помощь. Мол, может, подсобить?
Я была тронута: поняла, что мои пироги конвертировались в лояльность, и теперь люди заранее готовы мне многое простить.
Только соседка сверху сказала сухо:
– Ты что думаешь, прикормила, теперь мы молчать будем? У вас, богатых, свои причуды, но ты своими плюшками рот мне не заткнешь. Один день потерплю, но балаган каждые выходные устраивать не позволю.
Я поняла, что соседка дала совсем другую трактовку моим пирогам, воспринимала их как подачки и принимала с одолжением и внутренней готовностью ревностно оберегать свои границы.
Финансовую возможность покупать муку, сахар и яйца на выпечку она восприняла как богатство, которое я выпячиваю, и кидаю ей объедки со своего барского стола.
Я не хотела ее обидеть. Я искренне, от всей души делилась с ней вкусными плюшками. Я и предположить не могла, что в моих плюшках можно разглядеть столько зла.