Замок Каренц3
Казимира лежала на медвежьих шкурах в темном сводчатом зале, освещаемом лишь огнем потрескивающих в очаге поленьев. Несмотря на начало лета и жаркие дни, ночи были еще по-северному холодны. Княжна рассеянно вертела в руках граненый, искусно сделанный ливонскими мастерами кубок с остатками крепкого меда и смотрела на огонь. Какие странные думы ее одолевают, она не может забыть какого-то крестьянина. Казимира посмотрела на свою ладонь, которая днем касалась влажного от пота тела селянина, как там его… Болеслав? Нет, она врала сама себе, это имя врезалось ей в память, как и сам его владелец. И что она нашла в нем? К ней сватаются первые красавцы – сыновья соседних князей, и даже вчера отец сказал, что вскоре приплывет с визитом племянник Вальдемара Датского, настоящий могучий викинг Харлунд, победитель многих племен, чье имя вселяет страх во врагов и трепет в девичьи сердца. Правда, он христианин, признает только одного бога и не поклоняется идолам, как это делали их предки, но для истинной страсти это не преграда. Страсть, какая страсть, о чем она говорит?
Нет, ей не интересен Харлунд, она почему-то думает о простом селянине Болеславе, вспоминает его светлые преданные глаза, его могучий торс, его влажную кожу.
Отбросив пустой кубок, княжна попыталась придумать ему работу на завтра. Нужна такая работа, чтобы он всё время был рядом с ней, она не может его отпускать далеко. Кузница? Нет, там слишком жарко. Арсенал? Нет, это в подземелье, очень холодно и темно. Вот, прекрасная мысль! Казимира хлопнула себя по бедру от удовольствия. Болеслав будет подле ее скакуна Крона и рядом с ней. И тогда она сможет смотреть на него, а он будет чувствовать свою госпожу. Решено!
Улыбаясь своему мудрому решению, княжна уже было хотела послать служанку за водой для умывания, как в покои вошел ратник из охраны князя и передал волю отца явиться к нему незамедлительно.
– Дочь моя, – начал Теслав, задумчиво смотря на кубок с хмельным медом, стоявший перед ним на грубом дощатом столе, – знаешь ли ты, зачем я послал за тобой в столь поздний час?
Казимире не нравились такие вступления: так каждый раз начинался разговор о необходимости замужества.
– Нет, отец, я не знаю, – покорно отвечала княжна, притворившись, что она не имеет ни малейшего понятия.
– Дочь моя, ты уже зрелая дева, негоже тебе сломя голову, как восточные дикари, носиться верхом по моим лесам, пугать смердов, топтать их птицу в то время, когда я уже старею и всё более думаю о наследнике! – князь поправил массивную цепь на своей груди. – Подумай о племени и продолжении нашего славного рода!