Затем мишень вернулась в исходное положение, прожектор погас, уступив место рассеянному свету красной лампы.
Несмотря на боль, Манон удалось уцепиться за последнюю мысль: главное – не кричать, не шевелиться. Потому что малейший крик, малейшее движение включают прожектор, запускают по кругу мишень.
Не кричать, не кричать, не кричать.
Где-то послышался звук шагов. В глубине комнаты.
Манон показалось, что она различила какую-то жуткую массу, которая движется вдоль стеллажей со склянками. Теперь силуэт направлялся прямо к ней.
Внезапно она увидела лицо, глаза, чудовищно деформированные выпуклыми и вогнутыми стеклами сосудов, разноцветными жидкостями в них.
– Вот и мы, Манон…
Голос низкий, грубый.
И тут лицо проявилось отчетливо, совсем по-другому. Кто это?
Вместо чудовища она увидела самого обычного человека, довольно молодого, с прямым носом, тонкими губами и синяками под глазами, что свидетельствовало о том, что он плохо спит. Это лицо абсолютно ни о чем ей не говорило.
Незнакомец подошел ближе, положил пальцы на горло Манон и медленно сдавил его. Девушка почувствовала, как прервалось ее дыхание. Ее лицо побагровело. Дыхание, пропитанное парами рома, язык, лижущий мочку ее уха, и этот шепот: «Eadem mutata resurgo, eadem mutata resurgo, eadem mutata resurgo».
Здесь, прямо перед ней, возникло воплощение Зла. Профессор.
– Как забавно… – ослабив давление, заговорил Ромэн Ардэр. – Все происходит в твоих глазах, здесь, сейчас… Ты не помнишь ничего, кроме сегодняшнего дня, правда? А помнишь день, когда я душил тебя, когда отнял у тебя память? И то же самое повторилось два дня назад, у тебя дома, когда ты вдруг вытащила этот ствол. – Он погладил Манон по лицу. – Это было так давно… Больше трех лет назад… Ты обнаружила спираль, ты стала слишком опасной для нас. Слишком настойчивой. Тогда мы собрались и приняли решение, что тебя надо ликвидировать… Симулировать ограбление, в твоем квартале такое случалось нередко… Мы потерпели неудачу, но это было не страшно, потому что ты превратилась почти что в овощ. Хотя ты осталась жива, мы махнули рукой.
Стиснув зубы, Манон отвернулась. Ардэр схватил ее за подбородок и заставил смотреть на себя, а потом потянулся к кляпу
– Не кричи, пожалуйста, – попросил он, вытаскивая мерзкий лоскут, – иначе мне придется сделать тебе больно… Ах, ну что же я за дурак! Ведь через минуту ты позабудешь мои приказания, даже если изо всех сил сосредоточишься… Выходит, мне в любом случае придется сделать тебе больно…
Манон раскашлялась до разрыва легких. Она ничего не слышала, она больше ничего не понимала. Это лицо! Это лицо! И горло, которое горело так, будто она проглотила огонь!