Мистер Хардинг не покладал рук, пока не подготовился к отъезду из богадельни. Стоит упомянуть, что суровая необходимость не вынудила его продать всю мебель, чтобы расплатиться с адвокатами; он был вполне готов к такому шагу, но вскоре выяснилось, что счета господ Кокса и Камминга этого не требуют. Архидьякон пугал издержками по делу, но в действительности вовсе не намеревался возлагать на тестя траты, сделанные далеко не только ради него. Их отнесли к епархиальным расходам и оплатили из епископского кармана, о чём его преосвященство даже не узнал. Большую часть мебели мистер Хардинг всё же продал, поскольку её некуда было деть, а коляска и лошадки по личной договорённости перешли к некой живущей в городе старой деве.
На ближайшее время мистер Хардинг нанял комнаты в Барчестере и туда перевёз то, в чём нуждался каждый день: ноты, книги, музыкальные инструменты, своё кресло, любимый диванчик Элинор, её чайный столик, погребец и скромное, но достаточное содержимое винного подвала. Миссис Грантли уговаривала сестру пожить в Пламстеде, пока не будет готов дом в Крэбтри, но Элинор стойко не соглашалась. Тщетно её убеждали, что даме житьё на съёмной квартире обходится дороже, чем джентльмену, и что в нынешнем положении таких трат лучше избежать. Элинор не для того уговаривала отца оставить богадельню, чтобы переехать в Пламстед и бросить его в Барчестере одного. Кроме того, Элинор считала нечестным по отношению к некоему джентльмену поселиться в доме, куда ему менее всего хотелось являться с визитами. Теперь у неё была крохотная спаленка за гостиной, как раз над кладовой в лавке аптекаря, у которого они сняли комнаты. Здесь немного припахивало сенной и мятой, но в целом квартира была чистая и уютная.
День переселения бывшего смотрителя был назначен, и весь Барчестер гудел. Мнения по поводу того, хорошо ли поступил мистер Хардинг, разделились. Торговая часть города, мэр и городской совет, а также большинство дам горячо его восхваляли. Ничто не могло быть благороднее и достойнее. Однако джентльмены — особенно юристы и духовенство — держались другого взгляда. Они считали, что мистер Хардинг проявил постыдную слабость и недостаток esprit de corps,[8] а равно крайнее малодушие, что его отречение принесёт не пользу, а лишь исключительно вред.
Вечером накануне ухода мистер Хардинг пригласил насельников богадельни к себе. С Бансом он много беседовал после возвращения из Лондона и всячески старался объяснить тому причину своей отставки, не бросив при этом тень на положение будущего преемника. С остальными он тоже общался более или менее часто, и почти все они порознь выразили сожаление его уходом; однако прощание мистер Хардинг отложил на последний вечер.