Пароходные компании, прежде процветавшие на Амуре, были на грани разорения, а местные торговцы жаловались, что большая часть покупателей перебралась в Маньчжурию. По этой причине общее влияние Транссиба на экономику Восточной Сибири не оправдывало ожиданий и даже могло считаться негативным. Владивосток, которому, как планировалось, строительство железной дороги должно было принести наибольшую выгоду, также оказался в проигрыше. Несмотря на поражение, нанесенное Японией, русские продолжали удерживать военно-морскую базу в Порт-Артуре, не спеша переносить ее во Владивосток, в результате чего начал стремительно развиваться располагавшийся на пересечении двух железных дорог Харбин. По сути, он превратился в аналог какого-нибудь приграничного города на американском Диком Западе — настоящий плавильный котел рас и культур[124].
До появления железной дороги будучи размером чуть более поселка, теперь Харбин представлял собой оживленный русский город на территории Маньчжурии. Пара путешественников, побывавших в Харбине после Русско-японской войны, были изумлены тем, что город выглядел так, будто был захвачен русскими, в то время как он являлся частью Китая: «Полиция в основном состоит из русских, Харбин настолько русский, что они осмеливаются вывешивать в гостиницах объявления на русском, в которых просят, прежде чем распаковывать багаж, сначала предоставить ваш русский паспорт для проверки в русскую полицию. Колоссальная наглость»>{141}. В Харбине размещалась не только штаб-квартира КВЖД, но и солдатские казармы, и множество других предприятий, на которых работали русские, в том числе различные фабрики и винокуренный завод, производивший свыше 11 миллионов литров водки в год (или, как уточняет Таппер, 113 литров на каждого жителя города, хотя остается надежда, что большая часть продукции все же предназначалась на экспорт). Еще один путешественник, банкир Даниэль Менокаль, вспоминал свой визит в Харбин в 1909 году, когда в гостинице он увидел картину, которая, по его словам, напомнила ему сцену из вестерна: «Компания бородатых, крепких, подвыпивших и абсолютно пьяных, шумных русских курсировала от бара к бильярдному столу… Были еще буряты — наполовину русские, наполовину монголы, японцы и несколько затесавшихся в эту буйную компанию женщин, довольно крепких на вид»>{142}.
Однако железная дорога и связанное с ней развитие экономики несли процветание, и на улицах было полно богатых, хорошо одетых людей со всей Азии, а также местных в нарядных национальных костюмах. Несмотря на очевидное русское присутствие, заполнившей центр Харбина толпе, несомненно, был присущ космополитичный дух богатства и самоуверенности.