. Он еще пожалеет о своем высокомерии по отношению к чехам
[147].
Колчак, не отличавшийся скромностью, назвался Верховным правителем России и, и как показало время, оказался абсолютно неподходящим кандидатом на этот высокий политический пост[148]. Один из современников отзывался о нем следующим образом: «Неврастеник, быстро вспыхивающий… Жизни в ее суровом, практическом осуществлении он не знает. Своих планов, своей системы, своей воли у него нет, и в этом отношении он мягкий, из которого советники и приближенные лепят что угодно»>{167}.
Союзники, возможно, не спешили на помощь белым войскам, но не отказывали им в финансовой и материальной поддержке. В первые шесть месяцев 1919 года они оказывали Колчаку огромную помощь. Во Владивосток снова хлынул бесперебойный поток военных грузов. Файджес приводит следующие данные: «миллион ружей, 15 000 пулеметов, 700 полевых орудий, 800 миллионов патронов, одежда и снаряжение для полумиллиона солдат»>{168}. Хватило бы на целую армию, но из-за некомпетентности и коррупции Колчаку не удалось воспользоваться щедростью союзников.
Самым большим недостатком Колчака была его способность настраивать против себя тех, кто мог бы быть ему полезен. Он и его штабные офицеры щеголяли эполетами, выказывая надменное презрение к окружающим их людям и проявляя то же высокомерие, которое в свое время стоило царю престола. Вся история Сибири указывала на то, что эта земля не была благодатной почвой для идей большевизма, но и деспотический режим Колчака тоже не встретил здесь радушного приема. Крестьяне относились к нему с особой ненавистью и массово присоединялись к партизанскому движению, боровшемуся с белыми — но не обязательно на стороне красных. Сибиряки широко поддерживали на выборах партию социал-революционеров и были обескуражены высокомерием Колчака и его правыми взглядами. Они также не желали вступать в армию. Неспособность Колчака провести мобилизацию среди местного населения контрастировала с умением красных привлечь людей на свою сторону. Не удалось ему и удержать благорасположение со стороны союзников, в частности, американцев, которых он глупо оттолкнул от себя, развернув против них бессмысленную пропаганду — в одной проколчаковской газете утверждалось, что все американские солдаты — это «зараженные большевизмом евреи», в то время как большая часть из них на самом деле прибыла из Иллинойса, штата, в котором доля еврейского населения минимальна.
Горькая правда состоит в том, что Колчак ни при каких условиях не мог совершить столь желанную многими контрреволюцию, поскольку был неумелым военачальником, стоявшим во главе кучки в высшей степени коррумпированных, своекорыстных и заносчивых офицеров. Самой показательной является, вероятно, ситуация в Омске, когда Колчак предпринял главное наступление на Оренбург. Он оставил город, в котором 2000 «штабных» офицеров проводили все дни, сидя в кафе, или перекладывали бумаги в кабинетах, управляя армией, которая в лучшие дни насчитывала до 100 000 человек. По выражению Флеминга, Омск «превратился в авгиевы конюшни, а как вскоре стало очевидно, Колчак был далеко не Гераклом»