. Трупы раздевали и, поскольку они быстро деревенели на морозе, складывали, как дрова, и оставляли до весны, чтобы похоронить, когда земля немного оттает. В одном только Новониколаевске красные, войдя в город, насчитали 30 000 погибших. По одной из оценок, во время отступления белых по Транссибу умерло около миллиона человек, и основная масса — от тифа.
Хотя Колчак не видел в пути всех этих ужасов, ему это не помогло. С его стороны было ошибкой довериться чехам, которые все еще контролировали западные участки дороги.
Через месяц после отъезда, по прибытии в Мариинск, расположенный в 965 км от Омска, Колчак получил от чешского офицера — простого подпоручика транспортной службы, подчинявшегося приказам сверху, — распоряжение перевести эшелоны Верховного правителя с приоритетной на общую линию. Чехи, делавшие все, чтобы их собственные войска получили доступ к скоростной линии, по мере продвижения на восток становились все более непопулярными среди местного населения и поэтому хотели публично отмежеваться от проклинаемого всеми Верховного правителя[152]. Тот факт, что Колчаку понадобилось целых семь эшелонов, каждый из которых был так тяжел, что его тащили два паровоза, в то время как даже царь довольствовался одним, а Троцкий двумя, только подливал масла в огонь[153]. Промучившись неделю в ползущем еле-еле поезде, преодолевавшем в день всего несколько километров, взбешенный Колчак совершил серьезную ошибку, отправив Семенову телеграмму, в которой приказывал остановить продвижение чехов к Владивостоку, при необходимости взрывая на Забайкальской линии мосты и туннели. Не говоря уже о том, что, по сути, это решение было равнозначно объявлению войны, оно к тому же было равно самоубийству, поскольку блокировало дальнейшее продвижение на восток самого Колчака.
И, что было хуже всего, телеграмма, хотя и зашифрованная, попала в руки чехов.
После нескольких недель превентивного заключения в Нижнеудинске, в 480 км от Иркутска, Колчаку было позволено продолжить путь на восток в единственном вагоне, но постепенно стало ясно, что все станции по пути следования находятся в руках партизан; в конце концов, место машинистов заняли люди с красными розетками в петлицах. Это не предвещало ничего хорошего для Колчака, которого по-прежнему охраняли чехи. Его сняли из поезда и отправили в Иркутск, где передали большевикам, которые только что заняли город. После трех недель допросов, материалы которых стали богатейшим кладезем информации для историков, его намеревались отправить для суда в Москву, но столкновения с арьергардными частями белых заставили опасаться, что по дороге им удастся его отбить. Вместо этого он был поспешно казнен на льду Ангары, а его тело сброшено в прорубь, пробитую специально для того, чтобы избавляться от трупов. Золотой запас также попал в руки большевиков