Муж греет еду!
Я забыла, что такое нормальная горячая еда. Например, тарелка горячего супа, сервированная штриховкой укропа и подсушенным в тостере хлебом.
Мои перекусы — это, пока заснул ребенок, кусок холодной бледной индейки, выловленной из бульона моей заветренной пятерней, запихнутый в рот куском-кляпом, и все это бегом по пути в благословенный душ, чтобы не растерять эти редкие минуты развязанных сном младенца материнских рук.
А он греет свои макароны!
Истерика выкипала и выкипела. Выплеснулась наружу. Я кричала на мужа до вздувшихся на шее вен. До впившихся в ладони ногтей. До слез обиды смертельно уставшей женщины.
Муж слушал молча, спиной. Он сидел над тарелкой остывших макарон и слушал мою истерику. А потом встал, подошел ко мне, внимательно посмотрел в глаза и… ушел.
В прихожей хлопнула дверь. Я опешила. Давно я не слышала звук захлопнутых дверей и разучилась распознавать его значения.
Тебе же не двадцать, ты уже два месяца как папа.
Не может же захлопнутая в тридцать лет дверь означать ту же юношескую чушь про «найду кого полегче, без закидонов».
Проснулся и заплакал сын. Я снова захлебнулась негодованием.
Как просто! Взять — и уйти. Просто взять — и хлопнуть дверью. Отгородиться баррикадами двери от проблем.
Как ребенок, который не видит игрушки и думает, что, значит, ее нет. А она вот, у него под носом, накрыта бумажной салфеткой. Она есть!
Какая глупая безответственность! Мать никогда так не сделает. Не уйдет, хлопнув дверью перед… перед грудным ребенком. Не отгородится от его надрывного плача, усталости и хлопот.
Потому что… мать. Как я. Господи, я мать. Как страшно это осознавать. Сколько в этом слове страха и ответственности. И счастья… Счастья больше всего.
Я же хорошая мать? Я хорошая мать.
А он плохой отец. И муж плохой. Он бросил обесточенную жену на грани отчаяния с грудным младенцем! О чем тут еще можно говорить?
Целыми днями я мою жопу, гуляю в парке, кормлю грудью, драю квартиру. И все это в режиме латентной истерики, потому что никто не замечает, какая я молодец.
Погодите, а я? Я замечаю?
Мне это так важно — быть хорошей матерью, что в погоне за идеальностью и стерильностью я совсем перестала быть хорошей женой и замечать собственного мужа. Которого я заметила только сквозь внезапно захлопнутую перед своим носом дверь.
Сквозь марево обиды я понимаю: муж у меня не плохой, нормальный. Нет, даже отличный.
Он ушел именно потому, что знает, что я — хорошая мать и я справлюсь.
А я не ушла именно поэтому, потому что я хорошая мать и я справлюсь.
И тут — симфония совместимости. Разом я прозрела и расшифровала звук захлопнутой двери: давай-ка охолонем, мы оба устали, а нам же еще сына растить….