Мы просто учимся быть родителями через симфонию захлопнутых дверей.
Муж возвращается спустя двадцать минут с букетом цветов.
— Это герберы, — зачем-то поясняет он, будто я не вижу, и добавляет: — С тебя список продуктов и сытый сын. Мы уйдем часа на три. Чтобы легла и спала! Слышишь? Спать! Ничего не готовь, я суши куплю…
— Мне нельзя суши, — всхлипываю я. — Я кормящая мать.
— А что можно?
— Индейку, гречку…
— Сын уже месяц в диатезе, хотя ты ешь одну индейку. Может, в ней и проблема? Раз нам нечего терять, может, пиццу?
— Давай. Четыре сына. Ой, четыре сыра!
— Вернусь — и приступим ко второму сыну, — подмигивает муж первенцу в коляске.
— Больше — ни за что, — смеюсь я и закрываю дверь за своими мужчинами.
На этой захлопнутой двери записана забота и любовь.
«И что я привязалась к этим разогретым макаронам?» — думаю я, проваливаясь в сон. Мне снятся закрытые двери, которые я распахиваю, а за ними — поле гербер.
Сегодня у нас уже двое детей. Ну какие захлопнутые двери? Ну что за детский сад? Я подхожу к двери, чтобы распахнуть ее и озвучить свое возмущение, и вдруг слышу, как за дверями заработал пылесос. На захлопнутой мужем двери написано: «Я просто не хочу пылить на детей» — и никаких юношеских обидок.
Я хмыкаю. Вот я идиотка. Мой муж взрослеет у меня на глазах все пятнадцать лет, и я могу смело на него положиться, не пугаясь теней инфантильности.
Не путать с ребячеством — этого добра в нем предостаточно. Но за непосредственность я его нежно люблю, потому что внутренний ребенок лишь удачно оттеняет осознанность взрослого человека.
Я точно знаю, что мой муж больше никогда не захлопнет передо мной дверь. Потому что в настоящей семье не может быть захлопнутых дверей. Если же они и случаются, то только для того, чтобы сказать нам что-то очень-очень важное.
В восемь лет я была похожа на пухленького печального Муми-тролля.
Я жила с бабусей и дедусей, окрыленными идеей все-сто-рон-не-го развития ребенка. Поэтому все бесплатные кружки местного Дома пионеров гостеприимно распахнули для меня свои двери.
Перечень активностей был выбран дедусей и бабусей для меня без согласования со склонностями и особенностями ребенка: единственный критерий — забить по возможности время после школы. Так и было. Кружки были утрамбованы в каждый будний день и немножко налезали на выходные.
Никто не советовался со мной и не спрашивал: «Хочешь?» За меня решили: «Хочет!»
Поэтому получалось, как у Агнии Барто:
Драмкружок, кружок по фото,
Хоркружок — мне петь охота,
И за кружок по рисованью
Тоже все голосовали…