В этой книге в самом начале есть очень много благодарностей.
Я искренне говорю спасибо всем, кто меня вдохновлял.
Но главное, кому посвящается эта книга, — это моя мама.
Без которой не было бы ни меня, ни этих прозрений, ни этой книги.
Спасибо тебе, мама.
Прости меня, пожалуйста, если сможешь.
Мне кажется, там, где ты сейчас, ты видишь меня.
И пишешь эту книгу вместе со мной, и читаешь, и понимаешь, и прощаешь.
Потому что от осинки не родятся апельсинки…
Если вы прочли эту книгу, значит мы почти родственники.
Вы знаете обо мне все.
Вы будто пришли ко мне домой и распахнули дверцы всех шкафов, а оттуда на ваши макушки стали падать мои скелеты.
Теперь я стою посреди моих осыпавшихся тайн, вот такая, без прикрас, и очень переживаю: «Надеюсь, вам было со мной не скучно?»
Пока я писала эти рассказы, я взрослела. Не в том смысле, что затянула написание по времени, а в смысле, что взрослела моя душа.
Я понимала, зачем я это делаю. В смысле, обнажаюсь перед незнакомыми людьми, раскрывая душу. Потому что я их больше не боюсь, а раньше боялась.
Страшилась осуждения и не оправдать чьих-то ожиданий. Я жила в этом ощущении — что я их не оправдываю — большую часть своей жизни.
Мне понадобилось тридцать лет на то, чтобы понять, что со всеми все нормально. НИКТО И НЕ ДОЛЖЕН НИЧЕГО ОПРАВДЫВАТЬ.
Я не оправдала мамины ожидания, она — мои.
На самом деле мы и не должны были этого делать, понимаете? Это прозрение помогло мне оглянуться вокруг и понять, что со всеми все нормально. Везде.
Если же люди и совершают поступки, которые в моей системе координат трактованы как «плохие» и «недостойные», то они имеют на это право. Потому что у каждого своя система координат, сформированная детством, воспитанием и условиями жизни.
У моей мамы, вот такой, какая она есть, родилась именно я, такая, какой я стала, а из Олечки не могла вырасти другая Ольга.
Яблочко от яблони. От осинки не родятся апельсинки.
Вот о чем моя книга.
И когда я все это осознала, глубинно, остро, до мурашек, я не просто простила маму и себя. Я полюбила. Всем сердцем. Маму и себя.
Мое сердце мгновенно наполнилось благодарностью. Буквально до краев. Благодарностью теплой, как море, соленой от слез прощения и принятия.
* * *
Мамы не стало полтора года назад.
Мне некому уже рассказать о том, что у меня на сердце и как мне хорошо от того, что я выпустила на волю все свои обиды.
То есть как некому? А вы? Вам, можно я вам об этом расскажу?
Вдруг вам еще не поздно? Вдруг ваши мамы, неидеальные, не оправдывающие ваших ожиданий, еще ждут ваших объятий?