И, правда. Шепот весенне-зеленного атласа, движение моей груди у его руки, пока я накачивала его. Кожа к коже. Так много дыхания, и шорох матраса, когда он двигал своим нетерпеливым телом.
— Чего ты хочешь сегодня? — спросила я.
— Все, — сказал он, наблюдаю за моей рукой. — Чего хочешь ты?
— Почему ты скучал больше всего?
— По всему, — сказал он снова. — Всего понемногу.
— То, что ты представлял на свое день рожденье…
— Твой рот.
Я кивнула.
— Если ты хочешь, — сказал он с грязной надеждой на лице.
— Ляг на спину. — И позволь мне ублажать тебя.
Он устроил несколько подушек у изголовья и улегся полулежа. Он хочет иметь хороший обзор, — подумала я с радостной дрожью. Передо мной открывался умопомрачительный вид — это мощное, великолепное тело разлеглось на моей кровати, напряженное в ожидании. Он помог мне избавиться от его трусов, затем расставил для меня свои бедра.
Я переместилась на колени и локти, обхватив его своей рукой. Я забыла аромат возбужденного мужчины. Я забыла, что мне это нравилось. Я отвергла все, кроме самых нежных, романтичных воспоминаний о сексе после Джастина, но, когда я поднесла Эрика к своим губам, я столько много вспомнила. Темные вещи, которые возбуждали меня, когда я была моложе. Брутальные вещи. Брутальные мужчины. Я заперла эти потребности в коробке, не доверяя им так долго… Но он не сломает меня, осознала я, беря Эрика между губ, чувствуя, как он напрягается словно пружина. Я заперла эти вещи — упаковала их, и подписала их «Не для меня, больше нет». Но сейчас они возвращались вспышками, поспешными темными желаниями. Вновь моими желаниями.
— Да. — Он выгнулся, когда я сомкнула губы на его головке и почувствовала тяжесть его рук на своих плечах, затем на шее.
Все вернулось ко мне, этот факт. Я никогда не была такой голодной, желая просто вкусить самую сокровенную кожу мужчины, вкусить его возбуждение. Почувствовать его желание на своем языке и между губами. Слышать его глубокий голос, пробирающийся через тени как ветер.
— Боже, Энни.
Его руки были не требовательными, но и не нежными. Теплые пальцы в моих волосах вторили движениям, побуждая, но не принуждая. Его дыхание стало резким, и каждый незначительный рык и вздох зажигали меня изнутри. Я выпустила его, встретив его взгляд.
— Я хочу слышать тебя.
Его лицо заалело, губы разомкнулись, глаза одновременно горели и заплыли дымкой.
— Да?
— Да. Стони. Или говори со мной. — Только этот голос, преобразованный от того, что я заставляю его чувствовать.
— Не хочу сказать что-нибудь не так.
— Ты не скажешь. Я хочу слышать все, что ты думаешь. Романтичные, или отвратительные, или злые, или любые другие мысли. Все, что приходит на ум.