— Не сейчас. Но, возможно, ты можешь забрать его с собой. Не спеши. Это очень важно. Я хочу быть уверен, что говорю все правильно.
Бум-бум-бум.
— Э-э... да. Конечно. Я могу сделать это. — Это был линованный листок, и я смогу увидеть его почерк. В большом количестве. — Даже если потребуется все переписать заново, это был хороший опыт в написании, — предложила я.
Он кивнул.
— Я использовал тот прибор. Я напечатал его на нем, и он исправил заглавные слова и орфографию. Потом я переписал все на бумагу. Мне не пришлось полагаться на голову, чтобы составить письмо.
— Умно.
Карие глаза Коллиера метнулись в сторону, в поисках охранников. Обнаружив, что они заняты прибывшими заключенными, он наклонился ближе.
— Я не буду тебя очень напрягать, — сказал он.
Я почувствовала, как приподнялись мои брови, а сердце убежало в пятки.
— Напрягать?
— Мне есть что сказать. Тебе. — Он постучал по бумаге, с едва слышным шепотом. — Если ты захочешь узнать больше, на следующей неделе, одень красное.
— Одеть красное?
— Если ты появишься в красном на следующей неделе, то я пойму, что то, что я хочу сказать, тебя устраивает. Если на тебе будет любой другой цвет, я больше никогда не побеспокою тебя. Не по поводу печатания или другому поводу. Я не разозлюсь, ничего такого. Но если ты хочешь узнать, то одень красное.
— Коллиер! — охранник метнул взгляд на него. — Следи за своим положением, любовничек.
Коллиер сел прямо, убирая свои скрещенные руки.
— Красный, — сказал он. — Но только, если захочешь узнать больше.
Я кивнула, сунув сложенный листок в свою записную книжку, вместе с остальными несколькими письмами заключенных, которые я пообещала занести в почтовое отделение.
Он посмотрел на мои руки, затем встал.
— Очень признателен, — сказал он обычным голосом, и задвинул за собой стул.
— Вот почему я здесь.
Затем он ушел не обернувшись. Пожилой охранник — кажется, его звали, Джейк — подошел ко мне.
— Он запугивал тебя?
Я слишком быстро засмеялась, качая головой.
— Нет. Всего лишь немного по заигрывал. Он безобидный. — Ага, безобидный.
— Я надеюсь, он не нашептал тебе ничего оскорбительного.
— Нет. Он просто скрывает свое нарушение письменной речи, — соврала я. — Думаю, он не хочет признать, что ему нужна помощь. — Ради всего святого, не проси показать тебе письмо.
Но Джейк только кивнул.
— Забавно, как некоторые из этих парней по-прежнему держатся за свою гордость, после того как мы забрали у них все остальное.
— Он... Должна я опасаться, из-за него? Он был замечен в манипуляциях? — скажи, нет. Скажи не скажи, нет, скажи, нет. Пожалуйста, не лишайте меня этого. Это слишком приятно.