Шонда провела меня по коридору мимо общего зала. Энергетика Коллиера привлекла мой взгляд к нему. Этот темный взгляд, опустился всего на секунду, разглядев гораздо больше, чем просто форму моей груди, к которой стремились взгляды других мужчин. Его глаза вернулись к моему лицу, и я тоже увидела красный. Лаву в этом взгляде.
Я почувствовала, как мои бедра раскачиваются сами по себе, и одернула себя. Уставилась на воротник Шонды, пока мы проходили мимо оставшихся закрытых дверей.
Я провела утренние занятия, хотя не могу сказать, как мне это удалось. Мои глаза были прикованы к часам, мои мысли не понятно где. Я практически вбежала из класса «Б» в офис. Интересно, заметил ли кто-нибудь, как я отправилась на обед одна. Возможно, сочли меня социопатом.
Вы не причем, могла я сказать им. Это, просто чертова порнография, что происходит за моим окном. Я просто не могу перестать наблюдать за этим.
Это был единственный раз, когда я почувствовала контроль над своей одержимостью. Я осознала это, отыскав Коллиера в толпе только что вывалившейся во двор. Кивнул черным парням в их углу. Снял майку. Тридцать подтягиваний, пятьдесят отжиманий, пятьдесят приседаний, и повтор. Затем эти двойные упражнения, которые он делал в конце — потягивание, затем упор лежа на одной руке, с удвоенной скоростью, по двадцать раз на десерт. Иногда после этого он бегал по двору несколько кругов, но сегодня он был вовлечен в разговор с другими занимающимися парнями. Скрестив руки на голой груди, его язык тела ничего не выдавал, майка висела на его плечах — не выражая никакой открытой агрессии, но и не выявляя особого дружелюбия.
— Держись здесь, если ты черный, — сказал Уоллес во время обсуждения книги на тему социального разделения, — лучше разговаривать только с черными, или никто не станет на твою сторону, если случится какое дерьмо. И это даже не расизм — это просто основы гребанной математики. Один, два, три, четыре, — сказал он, указывая на себя и еще несколько близ сидящих мужчин. — А если ты белый, то лучше держись с белыми. Один, два, три, гребанная четыре, — сказал он снова, махнув на другую сторону класса. — Математика. Забудьте об этом дерьме о смешанной дружбе как в шоушенке. Здесь не смешивают шоколад с ванилью.
— А если ты, говнюк, что-то среднее между карамелью, — один из примерно тех латиноамериканцев добавил с ухмылкой. — То ни один надзиратель не спасет твою задницу.
Группа разразилась от смеха, который объединил на мгновение их идеальные разделения.
Эта дискуссия доставляла мне дискомфорт, но довольно странно, что каждый мужчина в комнате, казалось, абсолютно спокойно отнесся к тому, как Уоллес объяснил свое виденье, отчего солнце светит днем, а луна ночью.