— Вот, — сказала я, протягивая его.
Его брови поднялись.
Я потрясла его.
— Бери. У меня есть другой дома.
Нехотя, но все-таки он позволил мне вложить его себе в руку.
— Зеленый.
Я думала о тебе, когда покупала его.
— Он очень мягкий.
— Надень его. Твоя шея вся потрескалась.
Он сжал его пальцами, но на лице было опасение.
— Я хочу, чтобы он у тебя был.
Он взглянул в мои глаза.
— Мне не нужна твоя милостыня.
— Это не милостыня. Так женщина говорит мужчине, что он упрямый осел. Надень его, пока не обветрился.
Легкая усмешка, легкий вздох.
— Я одолжу его. Но только если снова тебя увижу. К тому моменту я приобрету свой собственный.
— Ладно.
Он поймал мой взгляд.
—Ладно? — спросил он. — Мы увидимся?
— Я не уверена.
— Нам не нужно… Нам не нужно быть теми людьми, которыми мы были в письмах. Можем быть просто теми, кто мы сегодня.
Если я позову тебя в постель, какого мужчину я получу? Черт. Я не хотела об этом думать.
— Хотя, возможно, тебе не нравится тот, кем я являюсь, — добавил он тихо.
— Я не знаю, кто ты, Эрик. Ты скрывал многое от меня — о том, что тебя выпускают. И почему ты сделал то, из-за чего тебя закрыли.
— С первым я соглашусь. Но я не могу сказать тебе почему. Мне жаль.
Я вздохнула, наблюдая за его пальцами, когда они прощупывали шарф.
— Тогда скажи мне вот что. То, что сделал этот мужчина…, это было хуже, чем попытка избить человека до смерти?
Его взгляд метался взад и вперед между моими глазами.
— Это не легкий вопрос, Энни. Но он очень сильно навредил кое-кому. Тому, кого я люблю, человеку, который не сделал и половины того плохо, что он сделал. Он сделал то, за что ему пришлось бы отвечать. И он ответил передо мной.
— Почему он не мог ответить перед полицией?
— Не мне решать.
Я зажмурила глаза, утомившись. Когда я открыла их, он выглядел настолько же усталым, насколько я себя чувствовала. Я встала. Наблюдала, как он обмотал мой шарф вокруг шеи, его кончику так ярко контрастировал на темном плаще.
— Тебе идет этот цвет.
Он вяло улыбнулся.
— Я помню время, когда я одевал тебя.
Мое тело ответило, запев. Он говорил, как говорят любовники, когда их интрижка подошла к концу. С грустью, любовью и пониманием. Были ли мы любовниками? Даже ни разу не прикоснувшись друг к другу? Мой шарф сейчас ласкал больше кожи этого мужчины, чем мне когда-либо доводилось.
— Я помню, мне это нравилось, — сказала я мягко.
— Я все тот же. Я все еще тот мужчина.
Я отвела взгляд. Слезы закипали, и это была еще одна близость, которую я не была готова предложить ему.
— Посмотри на меня, — прошептал он. И от того, как он сказал это, весь шум и каждый человек вокруг нас просто исчезли. Я повернулась. Он протянул один конец шарфа, поднес его к моей щеке.