Он проговорил мое имя мне в рот.
— Энни.
— Эрик. — Я погладила его по шее, затем снова укусила его, чуть сильней. Очередное напряжение, очередной жалобный стон. Он был самым жестким мужчиной, с которым я сближалась, и все же, вот он здесь, такой беспомощный в моей власти.
Вернулась я из тех писем, девушка, которая играла с огнем и наслаждалась жжением. Я чувствовала смелость в крови, которую никогда прежде не испытывала. Я всасывала его губу, целовала его подбородок, ухо, вдыхала морозный, слабый аромат его небритой кожи.
— Прикоснись ко мне, — прошептала я.
— Где?
— Где угодно. К лицу, или рукам, или к шее. Где угодно.
Он убрал пальцы из моих волос и, обхватив мой подбородок, глубокими ритмичными движениями пробовал меня, которые отражались по всему моему телу. Он придвинулся ближе, словно нависая надо мной. Такой большой. Снова такой родной, этот мужчина, которого я думала, что потеряла. Его бедра двигались в унисон с его поцелуями. Я ждала давления, когда его руки придавят меня, ждала, когда его вес окажется на мне, его жар. Я ждала и ждала. Я зажала в кулаке его воротник и капюшон, только чтобы не тащить его на себя.
— Ты твердый? — спросила я возле его щеки.
— Конечно.
— Большой?
Самый нежный, нервный смешок задрожал на моих губах, затем он отстранился, так, чтобы касались только кончики наших носов. Его губы терлись об мои губы, пока он говорил.
— Тебе придется это выяснить самой, когда-нибудь.
Я шарила рукой вниз по его кофте, но он поймал ее у своих ребер, его рука дрожала.
— Не здесь. Не так.
— Мы на твоем озере.
— Не так, — сказал он снова, прижимая крепко мои руки к своим плечам. — Не в такой спешке. Не после столь долгого ожидания.
— Как тогда?
— В твоей комнате. Под твоими простынями, которые пахнут тобой, в тепле. На большой, мягкой кровати. При свечах и, возможно, с музыкой, все эти девичьи штучки не похожие на то, каким был мой мир на протяжении пяти лет. Не в грузовике, на котором я езжу со времен старшей школы. Не окруженный, этим чертовым снегом.
— Сегодня?
— Если это то, чего ты хочешь, тогда, черт возьми, да.
Я засмеялась, потерла кончиком носа его нос.
— Как можно быстрей.
Его улыбка была и сухой, и теплой одновременно. Сухой и теплой, как те простыни, о которых он грезил.
— Я бы превысил скорость, если бы не УДО.
— Нам нужны презервативы.
— И топливо. — Отвернувшись, он надел ремень безопасности и завел мотор, фары осветили сосны, отпугнув звезды. — Приготовься к самой длинной поездке в двадцать пять миль в твоей жизни.
Глава 11
Поездка назад в Даррен прошла как в тумане. Черный асфальт, яркие огни заправочной станции. Все та же старая развалюха, ускользающая вдаль, но теперь в моей сумочке таилась маленькая лакированная коробочка. Эрик был столь же нетерпелив, как и я, примерно через каждую милю превышал скорость и, одергивая себя, сбавлял ее с тяжелым вздохом.