- Хорошо быть начальником станции, но только не такой, как у нас, а большой, в большом городе, - наклонившись к Тане, шепнул Саша.
- Лучше чем геологом? - улыбнулась девочка.
- Нет, не лучше, конечно, но тоже хорошо.
- Хорошо быть дома, - вдруг сказала Таня. - Лежать на своей кровати и засыпать, слушая, как за стенкой разговаривают между собой папа и мама.
Она быстро шагнула вперёд. Ещё шаг, ещё - и она замерла, судорожно поднеся к затрясшимся губам руки.
- Папа!
Высокий человек с небольшим чемоданчиком в руке и с туристским рюкзаком, небрежно повисшем у него на плече, будто споткнувшись, задержал шаг и стал всматриваться в Таню.
- Дочка? - неуверенно, не то спросил, не то окликнул он её.
А через секунду они уже обнимали друг друга, и Таня снова боялась говорить, чтобы не выплеснулись из её глаз слёзы. Но они всё равно выплеснулись. Отец поднял её на руки, высоко-высоко, вровень со своим лицом, и Таня теперь смогла внимательно всмотреться в это почти незнакомое ей, едва узнаваемое ею родное отцово лицо. Ей почудилось, что у него тоже навернулись на глаза слёзы. И это сразу помирило её с ним, и все сразу стало проще, и Таню уже не пугали вопросы отца, если он и станет её о чем-нибудь спрашивать. Этот человек с усталым лицом, с трепетно сощуренными глазами - Таня тоже знала этот способ и тоже прищуривалась, чтобы слёзы не лезли из глаз, - этот человек с жёсткими щеками, даже колючими, и с такими мягкими, тёплыми губами был её отец, её родной отец.
Он поставил её на землю, обнял за плечи одной рукой, в другую взял свой чемоданчик, и они пошли по перрону к выходу в город. И только тут Таня вспомнила про Сашу.
- Саша! - останавливаясь, позвала она. - Саша!
А когда он подошёл, она взяла тяжёлую отцовскую руку и протянула её навстречу Саше.
- Это мой друг, мой самый большой друг, - сказала она, глядя то на отца, то на Сашу. - Это он помог мне тебя встретить
Что-то промелькнуло в глазах отца. Он крепко пожал Саше руку и добро улыбнулся ему, но что-то, что промелькнуло в его глазах, так и осталось в них. Тревога? Горечь? Усталость? Таня не могла понять и назвать того, что зажило сейчас в глазах отца. Она поняла только, что он думает сейчас о чём-то далёком отсюда и, кажется, очень грустном для него.
- Да, я и не спросил, зачем ты надумала меня встречать? - сказал он, когда они снова тронулись в путь. - Ведь я же так и телеграмму нарочно давал, чтобы никого не беспокоить. Ведь поезд приходит очень поздно.
- Нет, летом он приходит пораньше, - сказал Саша.
- Всё равно поздно.
«Ну спроси, - подумала-помолила Таня. - Папочка, ну хоть что-нибудь спроси про маму!»