Стальной вышел вперёд, встал напротив шагах в трёх, смерил меня оценивающим взглядом прищуренных глаз и выплюнул в снег недокуренную цигарку.
– Ты сильно провинился перед ворами, и твоя жизнь теперь повисла на волоске. Жить хочешь, фраер? – хрипло поинтересовался он.
– А ты?
Коля Стальной неопределённо хмыкнул и покачал головой:
– Борзой? Надеешься, что справишься с ними? – кивок за спину.
– А ты надеешься, что они справятся со мной?
Наглости мне было, конечно, не занимать, я буквально чувствовал шкурой, как уркам не терпится порвать меня на куски. Но коль взялся за гуж…
– Короче, если хочешь ещё немного повонять на этом свете, подойдешь к Тузу, встанешь на колени и поцелуешь его сапог. Тогда сможешь стать у него шестёркой.
– Заманчивое предложение, – ухмыльнулся я. – Вот только встать на колени и поцеловать – извини, не могу, ноги не сгибаются. А вот поссать на сапог – легко.
– Вот теперь ты точно труп, – без особых эмоций констатировал Стальной, вытаскивая из-под ватника топор, который в его огромной лапе казался игрушечным.
«Что ж, видно, настало время сдохнуть, только прихвачу с собой пару-тройку ублюдков», – подумал я, в свою очередь выпрастывая на свет божий тесак и делая несколько вращательных движений, чтобы размять кисть.
Телогрейку я скинул, она явно сковывала бы движения. От кепки тоже избавился, «банданы» достаточно. Стальной, криво усмехнувшись, тоже скинул ватник, поводив плечами, а шапку передал стоявшему сзади подельнику. Силён бык, только и у меня имеются свои аргументы. Чай, не бороться с ним собрался. Лёгкого морозца я не чувствовал – адреналин разогнал кровь, и теперь я ждал, когда Коля сделает выпад первым, чтобы поймать его на контратаке, но в этот момент произошло нечто непредвиденное. Снова скрип снега под множеством ног, недоумённые взгляды урок за мою спину, и, обернувшись, я увидел вставшую позади меня толпу. Мать моя женщина, это ж политические и мужики! И на глаз тоже где-то человек пятьдесят. У каждого в руках какой-то предмет, которым можно при желании нанести тяжёлые увечья. А впереди Олег. В своих неизменных очках на носу, но с решительным лицом и штыковой лопатой в руках он смотрелся и грозно, и нелепо одновременно.
Эта сцена мне напомнила завязку моего любимого фильма «Банды Нью-Йорка», и если выбирать из двух главарей, то я видел себя в роли Святоши Валлона, подло зарезанного подкравшимся сзади Биллом Мясником Каттингом. Но я уж постараюсь подобной оплошности не допустить.
– Опа, это чё, бунт на корабле? – вякнул всё тот же урка, что восхитился моей смелостью в начале толковища.