И вот теперь я покидал это гостеприимное место, уходил не оборачиваясь, чтобы не терзать душу, хотя вроде в прежние времена не был замечен в излишней сентиментальности. Уходил в гражданской одежде, данной мне Кузьмичом. Форменную оставил охотнику, за исключением валенок, тем более что запасной обуви моего размера у Кузьмича не имелось. А за пазухой грели душу сто рублей десятками, чуть ли не насильно вручённые мне хозяином зимовья. Пришлось взять, ведь, по зрелом размышлении, деньги в Архангельске мне пригодятся.
После почти трёхмесячной отсидки на зимовье снова вписываться в походную жизнь было не так-то просто. В основном психологически, так как мой откормленный за это время организм дорогу преодолевал вполне бодро. Да и Кузьмич перед расставанием дал кое-какие инструкции. Жалел, что не может проводить меня хотя бы до Кослана – не позволяли охотничьи дела: в преддверии весенней линьки он настрелял десятка три белок и теперь вынужден заниматься обработкой шкурок.
На третьи сутки я вышел к Кослану. Посмотрел на дымящиеся трубы домов и пошёл дальше, не заходя в посёлок. А на следующий день чуть ли не нос к носу столкнулся с отощавшим за время спячки косолапым. Я стоял на одном краю поляны, мишка на другом, мы смотрели друг на друга, пока я не начал медленно стягивать с плеча винтовку. Тут топтыгин заревел и встал на задние лапы, и оказалось, что размером он на голову выше меня. А затем зверюга развернулся и не торопясь скрылся в лесной чаще, а я облегчённо выдохнул, вытерев тыльной стороной ладони выступившую на лбу испарину.
В Архангельске я появился аккурат к Первомаю, 30 апреля, и уже издалека были видны развешанные по городу красные транспаранты. На окраине Архангельска в лесочке под валежником я заныкал винтовку и в город входил как рядовой обыватель, хотя и одетый ещё по-зимнему. Впрочем, северный город я своим видом не удивил, тут хватало таких аборигенов. Но всё же первым делом нашёл парикмахерскую на проспекте Сталинских Ударников, где за рупь двадцать избавился от отросших лохм и бороды. После этого зашёл в магазин одежды и спустя полчаса покинул его, будучи одет в более-менее приличный костюм и кепку. Обувной находился по соседству, так что и на смену валенкам, которые с костюмом, само собой, совершенно не вязались, пришли ботинки из натуральной кожи. По местной грязи ходить в них было не в пример комфортнее, нежели в валяной обуви. Прежнюю одежду выбрасывать было жалко, спрятал перемотанный бечёвкой куль в пустующем лодочном сарае, на который набрёл в паре километров от порта.