* * *
— В ту же самую ночь, сеньор, дьявол забрал свое сокровище и спрятал его в том месте, которое вам известно.
— А что сталось с колодцем, ньо Хулиан?
— Погодите, сейчас будет самое главное. Когда о случившемся узнал сеньор священник, он в сопровождении целой толпы пришел в усадьбу. Он хотел расколдовать проклятое место. Но лишь испортил все дело.
— Ну!
— Да, потому что едва сеньор священник плеснул святой водой, произошла ужасная вещь. Из отверстия колодца стали вырываться вопли, которые нагнали на всех страху. То были стенания грешников… Упаси нас, господи! — и ньо Хулиан перекрестился, прежде чем продолжать.
— Услышав вопли, сеньор священник и все, кто с ним был, сразу смекнули, что это значит, и пустились наутек. И вовремя они это сделали, потому что из адова колодца повалил дым и сразу же затем взметнулся огненный столб. Вот откуда взялось это нагромождение застывшей лавы, которому уж и не знаю сколько веков.
Такова история вулкана. Вот как пособники дьявола своей жадностью и разбоем разверзли в своей собственной усадьбе врата ада.
* * *
Врата ада. Вот что такое, по словам индейцев, вулкан Исалько. И они свято верят, что там обретаются богачи, которые вели себя при жизни, как помещики из легенды.
Но не думайте, что лишь злым богачам из Исалько уготовил дьявол это местечко. Нет. Быть там и другим со всей республики.
Безлунный вечер. Декабрьский вечер с миллионами звезд. Безмолвие и одиночество на уснувшем просторе полей.
Я лежу в гамаке на террасе и со вниманием прислушиваюсь к пению неизвестной птицы. Ее долгая жалоба слышна издалека. Вдруг, нарушая тихую идиллию, где-то над деревьями кофейной плантации раздаются взрывы. Это ракеты.
— Вы не собираетесь на велорио[5], дон Федерико? — кто-то спрашивает меня из кухни.
— А кто умер?
— Там увидите. Это из дома нья Томасы приглашают. Утром чуть свет приходили за кукурузными листьями для тамалей[6]. Вам бы надо съездить. Дочери сеньоры так радуются, когда вас видят. Чем скучать здесь и без конца писать, съездите. Я оседлаю для вас мула?
— Да, ты прав, нужно съездить.
И я отправился к сеньоре Томасе.
Через полчаса я уже подъезжал к ее усадьбе.
Моя соседка — женщина весьма почтенная. Она пользуется уважением всей округи, потому что со своей плантации снимает пятьдесят квинталов кофе. К тому же у нее три прекрасные дочери.
Эти девушки очаровательны. Они воспитывались в пансионе в Сонсонате; у них изысканные манеры и подкупающий своей простотой сельский говор, а главное, они умеют быть скромными и кокетливыми.