* * *
Все это наблюдали Луисито и Марука. И всякий раз, когда они слышали разговоры о новой «простой» свадьбе, их сердечки начинали как-то странно биться, хотя дети ничего и не говорили друг другу. Но вот однажды по дороге в школу первая намекнула девочка:
— Если бы и мы поженились вот так…
— Что, что?
— Ничего.
Он, покраснев, как лепестки хокоте, решился:
— Ну, что ж, если бы ты захотела…
— Ты о чем?
— Ну, вот это…
— Что ты сказал?
— Что… ну, ты же знаешь.
— Повтори еще.
— Нет.
— Ну, повтори.
— Видишь ли… да нет, не знаю, не знаю…
— Но ведь ты только что сказал мне, что да, что если я захочу…
— А твои папа с мамой?
— Глупый, что они сделают? Согласятся, как и все.
— Они рассердятся.
— Да, но сразу же и простят нас.
— Видишь ли… я… я боюсь мамы.
— Ба! Разве ты не мужчина!
— О, еще какой мужчина! — вскричал он, задетый за живое, и ошеломленно добавил: — Ну, пойдем.
И они пошли. В этот день вместо школы они направились по тропинке к Сан-Антонио. Но беда, в том, что они не искали священника — вероятно, потому, что не захватили с собой, чем платить, — а решили временно расположиться под развесистым манговым деревом на каком-то поле у деревни.
Там, под деревом, они провели самые счастливые часы в своей жизни. Уже наступал вечер, а они все еще решали, куда им пойти ночевать, когда стемнеет.
— Попросимся переночевать вон в том ранчо, — сказала Марука, у которой и в самом деле смелости оказалось хоть отбавляй.
— А если нас выгонит сторож? Останемся здесь.
— Ну нет, пойдем туда, я сама поговорю.
— Что ж, идем.
Удивились, хотя и чуть было не рассмеялись, сторож и его жена, когда узнали, что такие важные новобрачные проводят свой медовый месяц под открытым небом.
— Святой Антоний! Что вы наделали! Ну и дети пошли теперь! — вскричал старик, хватаясь за голову.
— Оставь ты их, все важные господа такие. Поговорим уж потом. Утро вечера мудренее, — заступилась за них его жена, славная женщина. — Бедняжки! Что ж им ночевать под манговым деревом? Нет уж, здесь неподалеку стоит крытая повозка. Надо же иметь сердце! Разве муж не помнит о собственных проделках…
И она обратилась к детям:
— А что у вас с собой из еды?
— Ничего, но мы уже поели фруктов по дороге, — ответила Марука, краснея.
— И несколько сандвичей с икрой, — прибавил Луисито, должно быть из чувства чести, так как это была неправда.
К счастью, славная женщина подумала, что «икра» — это тоже какие-то фрукты, и подала им роскошнейший ужин: лепешки и бобы.
Первую ночь, так же как и следующие четыре, они спали на циновке. Разве это не лучшая постель? Повозка, служившая им спальней, была покрыта пегой шкурой. Как чудесно!