Но этого было не избежать. Убитого тигра можно сохранить в виде чучела, или очистить его скелет от сухожилий и мускулов и изучать в свое удовольствие. С драконом все не так просто. Драконы не рассыпаются в прах, подобно искровичкам, но уже в то время было хорошо известно, что после смерти дракона его кости быстро теряют прочность, и сохранить их в целости невозможно никакими, даже самыми тщательными мерами предосторожности. Уже через сутки после гибели дракона его кость можно сломать, попросту взяв ее в руки, и со временем ее хрупкость только усиливается. Это одна из главных причин того, что в нашем распоряжении было так мало точных изображений – зарисовки необходимо выполнять в поле, и как можно быстрее, пока разложение не зашло слишком далеко.
К тому времени, как я закончила рисовать свое крыло, Релеску еще трудился над свежеванием второго. Воспользовавшись передышкой, я приподняла крыло и принялась изучать его изнанку. Вопреки здравому смыслу, я ожидала, что оно окажется тяжелым: размах крыльев горного змея зачастую сравним с длиной его тела, и разум мой ожидал, что нечто настолько большое должно иметь соответственно большой вес. Но, конечно же, тяжелые крылья не позволили бы драконам летать. Плечевые, лучевые и локтевые кости дракона – полые, а фаланги пальцев представляют собой прочные и легкие хрящи. Перепонка крыла была потрясающе тонка, и я не на шутку опасалась порвать ее, но перепонка лишь растянулась под нажимом пальцев. Поверхность ее оказалась гладкой, точно отшлифованной.
По крайней мере, она показалась гладкой, когда я провела рукой от кости к кромке крыла. Но, стоило провести рукой в обратном направлении, чтобы поднять крыло повыше, – и перепонка под пальцами сделалась шершавой, будто кошачий язык.
– Лорд Хилфорд, – обратилась я к эрлу, снимавшему слепок с одной из лап, – вы замечали такое прежде?
Он шагнул ко мне и провел рукой по внутренней поверхности крыла. Шероховатость ощущалась только здесь, внешняя поверхность на ощупь была совершенно гладкой – разве что слегка пористой.
– Хм-м-м! – воскликнул он, поднимая крыло, чтобы разглядеть его получше. – Прежде я не замечал ничего подобного. Но, должен заметить, на расстояние вытянутой руки я приближался только к моему малышу, и никогда – к взрослому горному змею. Интересно, что это – кожное заболевание или общий признак, коего мой карлик был лишен?
Подобрав клок шкуры, снятой Релеску с другого крыла, эрл ощупал и его.
– И здесь то же самое. Том, подай мне увеличительное стекло, – он изучил шкуру под лупой. – Хм-м-м. Определенно некая текстура имеется, но при таком увеличении ее не разглядеть. Дома попробуем под микроскопом. Проклятье – прошу прощения, миссис Кэмхерст – я же знал, что нужно взять с собой бренди! Шкура и плоть не так подвержены дегенерации, как кости, однако тоже разлагаются. Что ж, возьмем образец побольше и будем надеяться, что холод в кои-то веки принесет нам пользу.