— Пойдем, — тихо ответила она.
Вслед за ними побежала и румяная Настя. Она старалась не отставать от сестры: куда Тая, туда и она; что скажет Тая, то и она.
Соня с робостью вошла в квартиру Семеновых. Кухня чем-то напоминала кухню Селиверстовых: та же кафельная печка, так же чисто промытый пол… Но как хорошо, как весело и уютно было ей у Шуры Селиверстовой и как сжалась она вся, входя сюда вслед за Таей!
— Это что же — начинаются подружки? — спросила Таина мать, взглянув на Соню узкими насмешливыми глазами. — Где ж у тебя косы, подружка?
Соня опустила глаза. Мама недавно остригла ее, и теперь волосы только отрастали. Соня очень любила косы, но они у нее росли слишком тонкие и слабые, и это ее всегда втайне мучило. А Таина мать, словно угадав это, продолжала подсмеиваться:
— Не то девочка, не то мальчик! Что ж это мать так тебя оболванила? Или некогда ей тебя причесать? А может, она думает, что это очень красиво?
Соню поразила эта враждебность в ее словах, в ее голосе. Ей больно было, что эта чужая женщина так нехорошо говорит о ее маме. Сердится она на нее, что ли? Но за что? Мама ни с кем никогда не ссорится во дворе, всем кланяется, никому не говорит плохого слова…
Соня не сумела выразить своих горьких чувств и недоумения. Она молча слушала, опустив глаза, и теребила поясок своего ситцевого платья.
— Она рисовать умеет, — сказала Тая.
И Соня вдруг услышала, что голос у Таи такой же, как у ее матери: вот и ничего плохого не говорит пока, а уже слушать ее обидно.
Тая сейчас же принесла альбом с толстой желтоватой бумагой и толстый черный карандаш.
— На вот. Нарисуй что-нибудь… Мама, смотри, она сейчас нарисует!
— Воображаю, что она там нарисует! — отозвалась мать.
Соня потихоньку огляделась. Большой стол, накрытый скатертью, — будто в праздник. Киот с иконами и с разноцветными лампадами. На темных обоях две большие картины — какие-то горы, заросшие лесом, в ущелье бежит ручей, а над ручьем, с горы на гору, перекинут тонкий, провисший мост… Соня уставилась на этот мостик, висящий так высоко над бурной водой. Как, наверное, страшно идти по такому мосту!
— Ну, рисуй, — повторила Тая.
Соня стала рисовать. Нарисовала цветы в вазе, чертика в трубочке — почему-то он ей вспомнился. Нарисовала шарманщика с шарманкой и с попугаем…
Тая внимательно и серьезно следила за Сониным карандашом. Потом взяла карандаш и тоже стала рисовать. Но, что бы она ни начинала, ничего у нее не получалось, просто каракули какие-то выходили. Она скомкала свой лист бумаги и опять стала смотреть, как рисует Соня.