Но тут уже и отец вспыхнул. Терпел-терпел обидный разговор, да вдруг и сам закричал:
— Да уж с ваше-то смыслим! Эко, грамотей нашелси! Велика птица — приказчик за прилавком, аршинщик! Был бы директор какой или адвокат. И чего это ты так уж задаёсси?!
Сергей Васильевич покраснел, тоже закричал что-то. Но тут вошла в комнату мама и сразу все прекратила:
— Потише, потише! И что это ты тут кричишь, Иван? Давайте ужинать, лапша прокиснет.
Сергей Васильевич, скрывшись в своей комнате, хлопнул дверью. Отец сердито расправлял усы — один ус направо, другой налево, один ус направо, другой налево… А мама тихо говорила ему:
— Не умеешь ты с людьми ладить. Человек все-таки три рубля за комнату платит. Ну и пусть покричит, если ему хочется. Полиняешь ты от этого, что ли? Чудак ты какой!
А отец молчал и все сидел и расправлял усы — один ус направо, другой налево… Трудно ему было молчать даже и за три рубля в месяц. Настроение было смутное, как после ссоры. Соня попробовала запеть песенку, но мама сурово велела ей перестать.
Соня забралась на сундук в кухне и примолкла. Три рубля… Ну и пусть бы не было этих рублей! Вон у Шуры никаких жильцов нет, и никто с ее отцом не ругается. Шура счастливая. Что она делает сейчас? Легла спать, наверное… Лежит в своей мягкой постельке под розовым одеялом, бабушка ей что-нибудь рассказывает, чтобы скорей заснула. А в квартире тихо, мирно, весело… И почему это у одних так, а у других по-другому?
Все чаще и чаще стали говорить о том, что скоро в доме будет водопровод. Соня ждала этого чуда. Как же это случится? Отвернешь какой-то кран — и вдруг польется вода!
И вот однажды прибежала Лизка-Хрипатая, как всегда растрепанная, неумытая:
— Роют! Уже нашу улицу роют! А в ямах-то что!..
Она в страхе вытаращила глаза и закрыла рот обеими руками.
Соня так и замерла:
— А что в ямах?
— Че… ре… па…
— Какие черепа?
— Кости… Скелеты человеческие!
У Сони перехватило дух от ужаса. Но как только чуть отлегло, ее начало одолевать любопытство:
— А где? А какие?
— Пойдем посмотрим… — Лизка покосилась на Сонину маму, не слышит ли она, что Соню зовут за ворота.
Но Сонина мама сидела у окна, чинила белье и, о чем-то задумавшись, ничего не слышала.
Лизка и Соня незаметно скрылись.
Сначала они только выглядывали из ворот. По всей улице, до самого Уголка Дурова, чернели кучки свежевыкопанной земли. Рядом с черной землей что-то белело. Прохожие останавливались, глядели…
— Пойдем? — спросила Лизка.
Но Соня боялась.
Тут выскочил на улицу Ванюшка — Лук-Зеленый, весь взъерошенный, чумазый, с руками, черными от вара. Хозяина не было дома, и Ваня удрал из-за верстака.