— Господа, освободите-ка стол! — сказала мама отцу и Соне.
Соня улыбнулась: «господа»!
Отец закрыл книжку, Соня забрала со стола свою тетрадку. Анна Ивановна принесла мешок с «бочонками».
Все уселись за стол, вызвали Дунечку из ее комнаты и начали играть в лото.
Соне стало очень скучно. Ей не хотелось больше рисовать, черный карандаш только портил сказку. Ей не хотелось играть с куклой — она была старая и некрасивая. Ей не хотелось слушать, как выкрикивают всякие цифры и гремят «бочонками»… Какая-то тоска напала, такая тоска, что впору заплакать, закапризничать. Соня положила свою исчерченную тетрадку и с сумрачным лицом поплелась к художнику.
Художник что-то рисовал углем на большом листе бумаги. Он, как всегда, был суровый и печальный. Большие черные брови хмурились, и от них будто тень ложилась на его худое грубоватое лицо. Глубокая поперечная морщина пересекала его лоб. А губы были сжаты так, словно и ему, как Соне, хочется не то заплакать, не то закричать.
Он исподлобья взглянул на Соню:
— Пришла?
— Да, — тихо ответила Соня и стала у притолоки.
Уголь зашуршал по бумаге.
— Что случилось? — спросил художник.
— Ничего, — сказала Соня и насупилась. — Мне очень скучно.
— А! — Художник кивнул головой. — Мне тоже очень скучно.
Тут у него в груди захрипело, он закашлялся. Перестав кашлять, он утерся измятым синим платком, посидел, опустив руки на колени. Потом спросил:
— А в игрушки почему не играешь?
Соня хмуро ответила:
— А где у меня игрушки-то? Никакой игрушечки нету.
— Сейчас я тебе сделаю игрушечку, — сказал художник.
Он взял кусок плотной бумаги и в одну минуту вырезал из него олененка. Такой это был хорошенький олененочек, с поднятой головой и с тонкими ножками, что Соня сразу повеселела.
— Вот тебе! — художник подал ей олененка. — Иди играй. И знаешь, — сказал он, закрывая за ней дверь, — ты сюда не очень-то ходи. Я, знаешь, кашляю…
Но Соня почти и не слышала, что он сказал. Олененочек этот был как чудо, как сказка. Ведь только что лежал на столе кусочек бумаги. Бумага — и все. И вдруг из этого белого кусочка выскочил олененочек!
Соня радостно подбежала к маме:
— Мама, гляди, олененочек!
Мама оторвалась от игры, посмотрела, удивилась:
— Это что, это что! Какой хорошенький! — И показала всем за столом: — Глядите, какой олененок!
Игроки на секунду оторвались от лото, покивали головой, сказали: «Да-да, хорошенький!» — и опять взялись за игру. А мама спросила:
— Кто же это тебе вырезал? Неужели сама?
И тут что-то случилось с Соней. Она никогда не говорила неправды. Но тут вдруг тщеславие одолело ее. И она сказала: