— Видишь? — Она краснеет. Аннабель много краснеет в моем присутствии.
Не была официальной фр-й.
— Ох, так ты теперь официальная фрейлина?
Он делает рукой движение «вроде того».
— Эй, а ты видела ее уже? Суррогата?
Аннабель пронзительно смотрит на меня и качает головой. Я поднимаю обе руки.
— Мне просто любопытно. Не волнуйся, даже я не настолько бунтарь, чтобы закрутить с суррогатом.
Это правда. То есть у них вообще есть нормальные части тела? Я слышал, что у них много странных способностей. Вдруг это меняет их тела или вроде того. Я представляю, что наверху лежит девушка с двумя головами и перепончатыми пальцами.
Аннабель снова тяжело смотрит на меня, затем кивает, будто решила мне поверить.
— Так теперь мы остались одни с Уильямом, полагаю, — говорю я угрюмо. — Он всегда подбирает мне розовые галстуки. И никогда не приносит мне правильный кофе.
Аннабель тихо посмеивается.
— Да, Джоржд был бы намного лучше! Ты не могла бы…
Она тут же кивает. Я целую ее в щеку, и она краснеет еще больше, чем прежде. — Ты самая лучшая, знаешь? — Я поднимаюсь, чтобы уйти, затем оборачиваюсь. — О, можешь сказать, когда суррогат отправится на ужин? Мне нужно увидеть, как она выглядит, и на этом все. Обещаю.
Аннабель сужает глаза. Я снова делаю крест на сердце.
— Спасибо. — Я дарую ей свою самую очаровательную улыбку и направляюсь обратно во дворец коротать часы до ужина.
Ожидание неизбежно заставляет меня пить виски в своей комнате и слушать музыку на граммофоне.
Последнее время мне так нравится группа «Веселые Роджеры», играющая на духовых инструментах — у них потрясающий игрок на трубе — и я растворяюсь в одном из его соло, как вдруг ко мне в дверь стучит Аннабель.
— Что? — вскрикиваю я. — Уже?
Она отправляет мне взгляд, который ясно говорит, что это не ее вина, и указывает на настенные часы. Сейчас двадцать пять минут девятого.
Я стою и понимаю, что выпил слегка больше виски, чем планировал. Теперь с этим ничего не поделаешь.
Аннабель поспешно покидает мою комнату, скорее всего направляясь в покои суррогата, чтобы заправить постель. Я беру свой стакан с собой и иду в столовую. Мужчины не приглашаются на Ужины после Аукциона. Охотно поспорю на то, что Отец прячется в своей курильне.
Двери в столовую не охраняются лакеями, поэтому я предполагаю, что они сервируют столы. Я прижимаюсь ухом к двери, надеясь, что смогу хотя бы услышать что-то интересное. Но разговаривает только знать.
Конечно. Не думаю, что слышал когда-либо, как суррогат говорит больше нескольких предложений, за исключением тех, кто умеет петь.