— Один приёмник накрылся! — неожиданно донеслось откуда-то сбоку. Голос был мужским: глубоким, сильным. Отчего-то, и вовсе не ясно отчего, возникло стойкое убеждение, что обладатель голоса обязательно должен иметь бороду…
К нему Рената и обернулась. Быть бородатым, понятное дело, он не мог. Хотя бы по той простой причине, что после «прыжка Антонова» волос на теле не остаётся.
Высокий, даже очень высокий, широкоплечий мужчина, уже облачённый в комбинезон, хмуро нависал над раскрытой панелью одного из квантовых приёмников. В зубах он сжимал отвёртку-трансформер, левой рукой держал отвинченную панель, а правой шарил в хитросплетениях цветных проводов.
— Нас на одного меньше, — подытожил «бородатый».
Рената не стала дожидаться выяснения причин поломки — впереди оставалось ещё две капсулы. Вскоре выяснилось, что в обеих жизненные показатели колеблются в пределах нормы. Это радовало.
А вот тот факт, что при посадке челнока получила повреждения одна из капсул, радовать никак не мог. За все свои пять экспедиций Роман не помнил поломок подобного рода.
Тут имелось два варианта. Как водится: хороший, и не очень. Хороший заключался в том, что вместе с самой капсулой из строя вышел и маяк квантового приёмника. А плохой подразумевал, что маяк остался цел при полной неисправности самой капсулы. Последнее же значило: кто-то из членов экспедиции погиб. Его расщепило на Земле, но в точке материализации его копии случилось непредвиденное.
На Земле, в Новосибирске, у входа в новый корпус психподготовки высился памятник, посвящённый этим людям. «Слившиеся с космосом» он назывался и представлял собой троих космопроходцев, плотно прижавшихся друг к другу и смотрящих вверх. Вытянутые руки их сливались воедино и вытягивались в закрученный поток, устремляющийся по задумке в безграничное пространство. Меж собой члены разных экспедиций горько именовали его «Слившиеся в космос».
— Маяк разбит! — услышали Роман-Рената. И это означало, что никто не погиб.
— Пятый готов и проверяется! — вклинился внезапно незнакомый голос: молодой, значительно моложе остальных.
То был что-то озадаченно просчитывающий паренёк — лет девятнадцати, не больше. Вытянутое лицо и длинный, чуточку крючком нос придавали ему очевидное сходство с персонажем популярного на Земле электронного комикса, горе-исследователя Фарадея, с недавних пор так ещё и героя реклам.
Неподалёку, на краю соседней с Романом капсулы сидел ещё один член экспедиции. Судя по устремлённому в пол рассеянному взгляду, его беседа с Ординатором подошла к концу не так уж давно. Он тоже кутался в тонкое невесомое полотно, пропитанное низолином — веществом, обладающим лёгким анестетическим и выраженным регенеративным действием.