- Старый, дьявол! - прошептал Шустов с восхищением. - А ведь он, пожалуй, видел?…
- Кто видел? - спросил Бабин.
- Орел, говорю.
- Что видел? - быстро и подозрительно переспросил смотритель.
- Все видел! - с неожиданной жесткостью утверждения ответил Славка.
Он-то сейчас глядел не на орла, а на смотрителя. И от него не укрылось, как непонятный испуг мгновенно исказил лицо болгарина.
- Так вы говорите, трупы достать нельзя? - спросил Шустов, нагловато воззрившись на Христо Благова.
- Какие трупы? - грубо спросил смотритель и проглотил слюну.
- Всякие трупы: конские, к примеру… Сапные.
- Не понимаю! - отрезал смотритель и отошел в сторону.
Но Славка - как будто и не было этого мгновенного поединка - снова завороженно глядел на парившего в высоте орла.
- Наверняка видел! - восторженно крикнул он и даже кулаком махнул: - Орлы по сто лет живут! Это тот самый и есть!
И они втроем стали следить за медленными и плавными движениями орла.
Назад возвращались той же тропинкой. На полпути облака, потянув снизу, снова прикинулись мокрым туманом. Шустов легко находил дорогу среди уже знакомых камней.
- Я не могу поспеть за тобой! Давай отдохнем! - крикнул Бабин.
- Отдыхать в могиле будем! - весело отозвался лейтенант любимой поговоркой Котелкова.
Но все-таки остановился, глядя в туман, откуда должен был показаться замешкавшийся смотритель.
Два выстрела - один за другим - прозвучали гулко…
Еще один…
- Ну-ка, присядь! - приказал Шустов, схватившись за плечо.
Они быстро сели под камень. Человек стрелял не наугад.
- На Шипке все спокойно, - уныло заметил Бабин, слегка прикрывая раненого товарища.
Лейтенант Шустов, сидя, вынул из кобуры пистолет. Выстрелов больше не было. Ни шороха, ни голоса, ни дыхания. Тишина, какая бывает только в горах.
- Чего он сбесился? - шепотом спросил Бабин.
- Спятил, - спокойно засвидетельствовал Шустов, а глаза его сверкнули тем шельмоватым блеском, который всегда помогал понять, что он избежал опасности. - Собаку задушил, теперь в орла стреляет.
- Помешал ему орел… Думаю, пуля-то тебя искала.
- А ну, за мной! - скомандовал Шустов.
Они вернулись к памятнику. Он стал мокрым, почернел в тумане. Смотрителя нигде не было.
- Выходит, на Шипке все спокойно… - задумчиво подтвердил Шустов, снимая с себя гимнастерку.
- Пуля застряла?
- Царапина… Скользнула только.
- В машине санитарный пакет. Дойдешь?…
…………………….
На обратном пути они поссорились.
Все-таки характер у Миши чертовский: невозмутим, аккуратен, скуповат. И ко всему - голос. Неожиданно густой, басистый. Очень тонкое понимание музыки. После всего, что случилось на перевале, он ничего не нашел умнее, как насвистывать всю дорогу какую-то сложную музыку, - кажется, «Лунную сонату» Бетховена.