— Еще раз повторяю, я свой, у меня одиннадцать человек, я сейчас выйду на вас со стороны дома и со стороны подбитых БТРов, у меня раненые.
— Иди на хер, «Ходок», тут везде трехсотые и двухсотые, если выйдешь, тебе конец…
Я плюнул на идиота, которому что-либо объяснять было бесполезно. Ко мне подбежал один из моих разведчиков, сидевший в наблюдении на крыше.
— Товарищ лейтенант, чеченцы прямо убегают отсюда, прямо несутся со всех ног, херня какая-то творится.
Я понесся на крышу. Действительно, внизу творилось нечто интересное: боевики занимавшие оборону в соседних домах, в спешном порядке отступали в глубь кварталов.
Надо все таки попытаться прорваться к своим, на колонну, — момент удобный. Пришлось будить Пашу и снимать наблюдение. Сгруппировались в квартире на первом этаже и выбрались наружу. Пока от нашей колонны нас закрывали невысокие деревья и наши сгоревшие бронеобъекты. Вроде никто по нам не стреляет. Движемся потихоньку, тащим раненого и снова впавшего в беспамятство Котельского. Остальные раненые спокойно передвигаются сами, слава богу, раны пустяковые, осколочные, вот только связист выглядит двусмысленно, особенно его красные от крови штаны сзади. И не перевязать и зеленкой не помазать. Мне почему-то стало смешно, когда я представил душевные муки связиста. Старший головного дозора Еж потихоньку подполз к одному из сгоревших БТРов, обогнул его и выглянул наружу. Я снова начал вызывать по связи «Ленточку» и ругаться с неизвестным связистом, звать кого-то из командиров. Он наотрез оказался и послал меня куда подальше. Подползли ближе к нашей технике и валявшимся мертвым бойцам. Из перекрестка, ведущего на дорогу к мосту, выскочил шустрый «жигуленок» и помчался на бешеной скорости вдоль нашей подбитой техники. Из окон поливали из пулемета. В две секунды я и Паша забрались на подбитый бронетранспортер. Когда «жигуленок» поравнялся с временной позицией группы, мы ударили по нему из всех стволов. В нашу сторону начали долбить со стороны пустыря. Свои же федералы… Вот хорошо как получается, мы подстрелили каких-то негодяев, а по нам уже лупят. Где же благодарность, черт побери? Я, уже в отчаянии, выпустил последнюю оставшуюся красную ракету и, плюхнувшись на пузо среди мертвых бойцов, начал наблюдать. К нам никто не выдвигался на помощь, но, слава богу, и стрелять перестали. Придется идти самим. Ну что же, пойдем, помолясь. Я встал на броне в полный рост и тут же снова упал: по мне открыли огонь. Ну и как тут быть? Уходить обратно? Уже поздно. Боевики откатились в глубь кварталов, и так, как вчера, пробежаться с ветерком вряд ли получиться. Есть возможность попасть под реальный пресс, и навряд ли отделаемся только легкими ранениями. С другой стороны, не сможем мы таскать вечно с собой раненного Котла: ему все хуже и хуже, весь уже бледный и трясет всего. Была не была! Я снова встал в полный рост и, не таясь, спрыгнул и поднял вверх руки с автоматом. Связист громко орал в тангенту: