— Скажите, Рози, у вас есть хоть какие-то мысли о том, что произошло с Алексом? Как вышло, что в воскресенье он оказался один среди ночи в храме?
Она медленно покачала головой, после чего снова потянулась за бумажным платочком. Довольно скоро, впрочем, она перестала всхлипывать, овладела собой и тихим голосом произнесла:
— Я никак не могу взять в толк, что тогда произошло. Просто теряюсь в догадках. Он был таким милым человеком. И привычки предаваться мрачным мыслям не имел. Должно быть, решение покончить с собой пришло к нему внезапно. Кто знает — вдруг он получил какое-нибудь ужасное известие из дома? От своей семьи в Греции?
— Мы пытаемся связаться с его близкими, но пока безуспешно. И все-таки: почему храм? Он когда-нибудь проявлял к нему интерес, говорил об этом?
Она покачала головой.
— Это ужасное место! И вдвойне ужасное для такого дела. Он был там совсем один, посреди ночи… бедняжка.
Возвращаясь в «игровую комнату», Кэти чувствовала, что здорово выдохлась и что новых идей у нее нет. Тем временем команды интервьюеров почти завершили свою работу, и в комнате находились только двое потенциальных свидетелей — пожилая пара, которую опрашивала констебль-женщина. Войдя в помещение, Кэти заметила, как старики чуть ли не в унисон вздрогнули от громового хохота стоявших поблизости детективов. Потом до нее донесся приглушенный грубоватый мужской голос: «…А надо вам сказать, что обе пожилые леди страдали от болезни Альцгеймера». Старики обменялись неодобрительными взглядами. Рассказчик между тем продолжал свое повествование: «Ну, посмотрели они, значит, по ящику танцевальную программу, а потом одна старая перечница говорит другой: „Ах, это прелесть что такое. Помнишь менуэт?“ А та отвечает: „Господь свидетель, не помню. Я даже не помню мужчин, с которыми трахалась“».
Как только последнее слово было произнесено, на лицах у стариков появилось выражение ужаса. Они как по команде вскочили на ноги и выскользнули из комнаты.
— Просто великолепно, Кенни, — язвительно сказала Кэти, усталая и донельзя раздраженная. — Не забудьте в следующий раз сопроводить свою историю соответствующими телодвижениями и жестами.
Весельчаки замерли, заметив, как исказилось от гнева ее лицо, после чего быстро разошлись по углам. В следующее мгновение к ней подошел Гордон.
— Хотите растворимого кофе, Кэти? — В его голосе проскальзывали виноватые нотки. — Мы принесли с собой баночку. Вы как пьете — с сахаром и молоком?
Она вздохнула:
— С молоком, но без сахара, Гордон. И скажите нашим людям, чтобы собрались вокруг стола.