До деревни они добрались, когда уже стемнело. Под конец Глеба пришлось тащить на себе – отказала вторая нога. Лицо наполовину заледенело, он перестал говорить. Мёнгере кинулась к первому же дому и забарабанила в дверь:
– Помогите! Нашему другу плохо.
Дверь отворил мужчина, за его спиной потрескивал огонь. Он бросил взгляд на путников, а потом велел:
– Убирайтесь!
И захлопнул дверь.
Мёнгере металась от одного дома к другому, но им везде отказывали. Однажды ее чуть не ударили, она успела отскочить. Вскоре на улице собралась толпа, в воздухе просвистел камень.
– Убирайтесь! – второй камень упал совсем рядом с путниками. – Нам не нужны проблемы из-за проклятия.
Следующий камень оставил след на ее лице, рядом со шрамом. Мёнгере яростно закричала в ответ:
– Неправда! Мы не прокляты. Наш друг попал в беду.
Вперед выступил мужчина:
– На нем проклятье. Разве не видишь отметины на его лице? Вам лучше уйти.
И Мёнгере сдалась. Вдвоем с Пришем они потащили Глеба прочь.
Глава сорок четвертая. Жертва
Толпа следовала за путниками, пока жители не убедились, что те покинули деревню. Мёнгере судорожно вздрагивала: слезы хотели прорваться и никак не могли. Ярость душила ее. Почему, почему она могла пожалеть других? А у этих не нашлось капли сочувствия? Трясутся за свое благополучие.
Она стерла кровь со щеки. На волосах Глеба проступил иней, Приш смахнул его. До утра Глеб может не дожить, от этих мыслей Мёнгере лихорадило, будто она подхватила болезнь от Глеба.
– Там дом, – указал Приш куда-то вбок.
Мёнгере замотала головой: хватит! Она не вынесет, если их прогонят еще и отсюда.
– Я сбегаю, – сообщил Приш и унесся.
Мёнгере опустила Глеба, она не могла его удержать. Приша не было долго. Наконец он вернулся.
– Там бабка одна в доме, глухая. Еле достучался. Пошли.
Они еле доволокли Глеба до дома, тот весь окоченел. Мёнгере подхватила его за ноги, а Приш ухватился под мышками, чтобы втащить Поэта в дом. По указу хозяйки они положили Глеба на скамейку, подвинутую к очагу. Женщина подошла к нему. Темное лицо, изрезанное морщинами, седые волосы, убранные под платок. На вид хозяйке дома было за восемьдесят.
Хозяйка разглядывала Приша, а Мёнгере – ее. Невысокая, сухонькая, в длинном темном платье. Спина сгорблена, руки похожи на лапы птиц – такие же скрюченные. На шее висят амулеты на кожаных ремешках: глаз, вырезанный на деревянном кругляше, коготь животного, какой-то мешочек. Левое запястье перевязано красной шерстяной ниткой. От хозяйки пахло травами и старостью.
Старуха осмотрела Глеба.
– Умирает, – сообщила она. – Сегодняшнюю ночь не переживет.