– Какой сундук, приятель? Радуга образуется из-за преломления солнечных лучей в дождевых каплях. Никаких чудес.
Мёнгере покачала головой:
– Радуга – это легенда, вход в небесный мир, где живут боги. Ее никто никогда не видел.
Приш пожал плечами:
– Это у вас радуги не бывает. У нас – с весны. Раскинется после дождя прямо над долиной, такая красота, глаз не отвести. Только ее начало никто не находил.
– Но выбора нет, – подытожил Глеб. – Раз уж ввязались в это дело, надо его добить.
Они собрали вещи и вновь отправились в дорогу.
Ближе к вечеру посреди бескрайнего поля они заметили дом. Вроде жилой: из трубы шел дым. Позади него были разбиты грядки, вдали виднелась делянка, засеянная рожью и кукурузой. Путники переглянулись и решили зайти – надо расспросить обо всем того, кто там обитает. Стало заметно, что дом осел от старости, бревна посерели, соломенная крыша потемнела. Щели вокруг оконных рам заткнуты мхом, чтобы не дуло. Вместо стекол окна затянуты чем-то тусклым.
Приш постучал. Изнутри послышалось:
– Заходите, заходите! Я вас давно приметил, с полчаса назад – на чердак лазил. Так что поставил ужин вариться.
Приш толкнул дверь. Внутри было темно, «стекла» пропускали мало света. На массивном столе, сколоченном из толстых досок, горела керосиновая лампа. Рядом стоял мужчина. Среднего роста, жилистый, словно высушенный жарой. Ярко-голубые глаза, белые от седины волосы. По внешнему виду не понять, сколько лет незнакомцу. Сорок? Пятьдесят? Или больше?
Огонь в лампе плясал, и за ним причудливо вытягивались на полу тени.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил хозяин дома. – Меня раньше звали Огородником, очень я это дело любил. Так и прилипло. Сейчас, конечно, вырастить мало что удается, но тыквы… Тыквы по-прежнему моя гордость.
Приш слушал с удивлением: Огородник казался ожившим чучелом, которое долго висело на шесте, а в один прекрасный день решило стать человеком. Даже речь ему давалась с трудом, словно Огородник давно ею не пользовался.
– Кукуруза дает неплохой урожай, – продолжал Огородник, – И рожь, конечно. Только пока ее перемелешь в муку, сил никаких не остается. Это раньше, когда в дне езды была мельница…
Он резко осекся, будто о чем-то вспомнил.
– Извините старика, заболтался. Удобства все на улице, вода там же в умывальнике.
На ужин были тушеные овощи: кабачки, морковь, картошка с луком и помидорами. Огородник извинился, что мяса нет. Мол, никакой живности в округе не водится. Глеб достал из рюкзака банку тушенки и протянул ее хозяину. Тот так обрадовался, что даже затрясся: