Опять зазвонил телефон. Звягинцев снял трубку.
— Валентин Васильевич?
— Да, кто это?
— Дворецкий. Добрый вечер.
— Что случилось? Почему поздно звоните? — недовольно спросил Звягинцев.
— Извините, Валентин Васильевич, чепе. Я звонил вам на работу, но вас сегодня целый день не было.
— Что такое? — смутная тревога охватила Звягинцева.
— В филиале начали работать ревизоры и два корреспондента из Москвы.
— Ничего не понимаю. Почему?
— Было коллективное письмо работников филиала в редакцию.
— Какая газета и фамилии корреспондентов?
Дворецкий назвал.
— Фамилии не разобрал.
— Пахомов и Гречанный, — повторил Дворецкий.
— Давно они у вас?
— Сегодня первый день.
— Информируйте меня ежедневно и когда понадобится. Завтра к вам вылетит Роговский.
Роговский был главным инженером института. Человек, выдвинутый Звягинцевым, преданный ему, как говорится, душой и телом. Валентин Васильевич тут же позвонил ему, объяснил ситуацию и предложил завтра вылетать в Ростов.
В кабинет вошла Вика:
— Валя, ужин готов.
Звягинцев, заложив руки за спину, ходил по комнате и не обратил внимания на слова жены. Вика почувствовала неладное:
— Что случилось?
Звягинцев остановился и повернулся к ней. На его лице не было выражения ласкового снисхождения, к которому Вика привыкла дома. Она увидела широко открытые, но словно ничего не видящие глаза, приподнятые в страхе и ожесточении брови, плотно сжатые губы с опустившимися книзу углами.
— Катастрофа… Возможно, катастрофа… Недели через три они могут быть в институте, — медленно проговорил Звягинцев.
— Кто — они? — тихо спросила Вика.
— Корреспонденты, ревизоры, — Звягинцев быстро заходил по кабинету. — Надо действовать, действовать! — почти выкрикнул он. Потом подошел к жене: — Среди твоих клиенток есть работники из Министерства финансов, партийные? Подумай, найди. Немедленно!
— Валя, успокойся, — она взяла его руки в свои, — успокойся. Расскажи, в чем дело. Сядь, сядь, пожалуйста, — она усадила его в низкое мягкое кресло и села в такое же напротив.
— Да что рассказывать? За одну нашу с тобой поездку в Кабардино-Балкарию, оформленную как командировка, за использование служебной легковой машины Ростовского филиала в личных целях — за это одно могут снять с работы. Ты что же думаешь, Дворецкий будет молчать, когда его прижмут? Не такой он. Но это ведь не все. Я не давал ходу жалобам сотрудников на Дворецкого, присланных мне. Ну хотя бы таким, где сообщалось, что Дворецкий делает левые проекты у себя в филиале, а деньги потом делятся между тамошними начальниками, при этом львиная доля доставалась Дворецкому. Там, в Ростове, найдется материал и для ревизоров и для корреспондентов. Но проверка в Ростове потянет за собой проверку в институте, это как пить дать. Мы с Дворецким идем в одной связке. В институте много недовольных: смещенные с должности, пониженные. Уволенные, узнав, что идет проверка, появятся на горизонте. Припишут зажим критики. Найдутся нарушения в хозяйственной деятельности. А трудовые соглашения с архитектором для оборудования нашей квартиры? Опять же использование служебного положения в личных целях.