У Полины Петровны был телефон Звягинцева. Он просил ее без стеснения информировать его о мало-мальских изменениях в семейной жизни дочери. Валентин Васильевич был по-прежнему влюблен в Вику и не оставлял надежды на встречи с ней.
Он воспринимал Полину Петровну как свою союзницу. Та позвонила Звягинцеву только на следующий день: Вика осталась ночевать у нее.
— Говорит Полина Петровна. Соедините, пожалуйста, с Валентином Васильевичем. Он просил меня звонить в любое время, — обратилась она к секретарю.
— Полина Петровна?
— Да.
— Совершенно верно. Он предупреждал, — сказала секретарь. — Одну минуту.
— Полина Петровна, здравствуйте, — раздался в трубке мужской голос. — Есть новости?
— Да, Валентин Васильевич.
— После совещания я позвоню вам. Вы дома?
— Да, до двух часов.
Немного спустя Звягинцев набрал телефон Полины Петровны.
Мать рассказала ему о разговоре с дочерью, ее настроении.
— Вы считаете удобным, Полина Петровна, попросить Вику о встрече?
— Вполне. Хорошо бы встретиться с ней как бы случайно. В поликлинике. По четным она там до четырех, а по нечетным до восьми. В двадцать первом кабинете.
— Полина Петровна, вы — настоящий друг. Ваша информация окрыляет. Я ваш должник.
— Что вы, что вы! Дай бог вам успеха.
Звягинцеву сразу после разговора с Полиной Петровной захотелось размяться. Он соединился со своим секретарем:
— Ольга Федоровна, на пятнадцать минут меня нет.
Секретарь знала: директор будет делать зарядку. Но сегодня такое отключение Валентину Васильевичу потребовалось прежде всего из-за звонка матери Вики. Хотелось осмыслить его. Директор встал, обогнул обширный письменный стол и пошел вдоль перпендикулярно стоящего к нему длинного стола для заседаний. В его коричневой полированной поверхности отражались бутылки с нарзаном и стаканы. Они стояли вдоль стола. Через два часа начиналось совещание директоров филиалов института.
«Значит, с Викой появилась перспектива. Да, да… То, что говорит мать, дает реальные возможности добиться цели», — рассуждал Валентин Васильевич, ускоряя свой шаг по кабинету.
Он скинул пиджак, набросил его на ближайший стул, сделал несколько наклонов, касаясь пальцами пола, поприседал, помахал попеременно руками. Подошел к окну, открыл его.
Валентин Васильевич услышал, как кто-то на улице спросил, где находится его институт. Звягинцеву захотелось крикнуть: «Здесь, заходите!» Он сдержался, улыбнулся своему желанию. Настроение было отличное.