…Потом они сидели на диван-кровати полуодетые, тесно прижавшись друг к другу, и по очереди потягивали вино прямо из горлышка бутылки, закусывали тортом, коробка с ним стояла на их коленях.
— Ты увидишь, Вика, все будет хорошо. Особенно если ты пойдешь учиться, вот так же, как я, — на вечерний. У тебя не останется праздного времени, исчезнут дурные мысли. Не будет сожаления, что ты сидишь дома и не развлекаешься. У нас появится много общих интересов.
— Да, да, Сержик… Только вот поступить очень трудно — экзамены. А я все позабыла.
— Я помогу тебе, ты ведь способная. Увидишь — все получится.
— Ты думаешь, Сержик?
— Убежден в этом. Я себе очень четко представляю нашу жизнь. Вот, допустим, один из вечеров. Ты на работе, я на учебе. Первым домой прихожу я, готовлю ужин, и обязательно с сюрпризом: твоим любимым пирожным или там блюдом. За ужином мы говорим о минувшем дне: у каждого какая-нибудь новость. Работа работой, учеба учебой, а в кино, театры, на концерты мы ходить будем, и в твой любимый коктейль-бар, и по праздникам делать друг другу маленькие подарки.
Вика вспомнила о кольце, которое пытался подарить ей Валентин Васильевич. Боже мой, какая прелесть! Да, такой подарок Сергей ей не преподнесет. В лучшем случае какую-нибудь бижутерию из «Власты» или «Лейпцига» за десятку.
А что предлагает ей муж? После работы она должна еще и учиться. Мало тратит она нервов в поликлинике в процедурном кабинете со своими капризными пациентами — все больше людьми немолодыми. С ними надо быть предельно вежливой — поликлиника ведомственная, контингент больных особый. А терять это место не хочется — ставки здесь повышенные.
— Да, да, да, — автоматически говорила Вика, слушая Сергея.
А еще она вспомнила слова Звягинцева, когда он дарил ей кольцо: «Такая женщина, как вы, заслуживает большего. И вообще вы рождены для красивой жизни».
— Пойми, Вика, — слышала она голос Сергея, — у нас будет насыщенная, трудовая, интеллектуальная жизнь.
Ее охватила тоска от той картины, которую нарисовал Сергей. Вике даже не хотелось произносить односложное «да», и она молча кивала головой.
— Вика, ты как-то поскучнела. Что-нибудь не так? Может, с чем-то не согласна? Говори, давай обсудим.
— Да нет, Сережа, все так, ты говоришь правильно.
Вике просто казалось бесполезным, совершенно бесполезным объяснять ему: это не для нее. Сергей не поймет.
А то, что ей хочется, он дать не сможет. Они разные, разные, разные… И в то же время она любит Сережу за его чистоту, непрактичность, донкихотство, любит потому, что просто любит. И объяснить это невозможно.