Вскоре машина остановилась у подъезда гостиницы «Иткол», стоящей перед темно-зеленой горой с пятнами снега. Фасад здания, казалось, состоял из одного стекла.
Дворецкий направился в гостиницу, попросив остальных обождать в машине. Минут через пять он вернулся в сопровождении служителя в униформе.
Шофер открыл багажник, служитель извлек оттуда два чемодана.
— Пожалуйста, за мной. У вас трехкомнатный «люкс».
В холле слышалась немецкая и английская речь. Двое мужчин проводили Вику долгим взглядом. Один из них коротко бросил что-то по-немецки. Звягинцев улыбнулся и сказал Вике:
— Это о тебе. Говорит: красивая женщина.
Поднявшись на третий этаж, швейцар внес вещи в номер и пожелал:
— Приятного вам отдыха.
Звягинцев дал ему три рубля на чай.
Дворецкий сказал:
— Роскошный номер.
— Вашими усилиями, дорогой Аркадий Ефимович. Спасибо вам за хорошее дело.
Звягинцев протянул руку Дворецкому, и тот поспешил пожать:
— Рад, Валентин Васильевич, что вам нравится. Если не возражаете, Николай отвезет меня обратно в Минводы, там он заночует у родственников, а утром, часам к одиннадцати, будет у вас. Машина в вашем распоряжении на весь срок пребывания здесь.
— Чудесно, чудесно, Аркадий Ефимович, — сказал Звягинцев. — Ну до встречи в Москве.
Они попрощались.
А номер действительно был роскошным: большая прихожая, гостиная, спальня, кабинет. Во всех комнатах пушистые ковры серо-зеленых тонов. В гостиной круглый полированный стол в кольце мягких стульев с золотистой обивкой, у стены полированный сервант — сквозь его стекло сверкали своими гранями хрустальные бокалы, белел фарфоровый сервиз, в углу немо стоял цветной телевизор, готовый в любую минуту ожить; в спальне — две широченные, поставленные рядом кровати, в углу косо стоял низкий туалетный стол с зеркалом и мягким пнем пуфа, напротив у стены — вместительный полированный гардероб светло-коричневого цвета и два невысоких покойных мягких кресла; в кабинете — двухтумбовый письменный стол, приглашающий сесть за него в вертящееся черное кресло. Во всех комнатах на видных местах стояли телефонные аппараты.
— Боже, боже, какая роскошь! — говорила Вика, переходя из комнаты в комнату.
Но особенно поразило ее то, что в номере две ванные комнаты. Ванны голубого цвета, пол и стены выложены узорчатой метлахской плиткой, на полу — цветные губчатые коврики, блестели никелем краны, шланг и лейка душа.
Вике не хотелось уходить из этого кафельно-никелированного уюта.
— Можно, я приму ванну?
— Конечно. И я тоже.
— В нашей новой квартире тоже так будет?
— Обязательно.