– Хорошо, я тут все приготовил и собрал.
«Собрал» Бойд следующее: полбулки хлеба и флягу с водой, фонарик, наручный радар, на котором указал координаты улья, а так же положил в карман странный полупрозрачный шарик непонятного назначения, из-за недостатка света показавшегося Белинде похожим не то на стекляшку, какими играли Манолы, не то на круглый пластиковый футляр для бахил.
– Это щит, – пояснили ей тихо. – Друзья, когда приходили, оставили. Я никогда его не использовал, потому что не знал, куда – он работает всего двадцать секунд. Но на эти двадцать секунд защищает абсолютно от всего. Нам пригодится.
– А как включается?
– Надо сильно сжать в ладони.
– От бега не сожмется в кармане?
– Не должен.
Накрапывало. За ту минуту, что они простояли возле костра, почти не сделалось светлее.
– Пора?
– Мы хоть что-нибудь увидим?
– Нам сначала нужно дойти до реки – это метров триста. Заодно посветлеет.
Начиналось самое неприятное приключение в жизни Белинды. Почти сразу же промокли штаны – на них сбрасывали при касании сотни капель листья папоротников. Но оставались еще сухими сапоги, и Бойд держал за руку. Луч от его фонаря скользил по блестящей траве, по влажной и местами хлюпающей под ногами хвое.
– Ты не говорил, что рядом есть река.
– Это черная река – к ней не стоит ходить. Их граница.
– А разве граница не там, где стоят лагеря?
– Нет, у реки. Когда дойдем, от нее до улья останется примерно два километра триста метров. Совсем немного, ведь так? – ее холодные пальцы сжали теплые Уоррена. – Там же, когда перейдем, нужно будет активировать боевые сферы. На полную мощность.
– А река глубокая?
– Не переживай, я тебя перенесу.
– Не нужно…
Ее ладонь снова сжали – просительно и требовательно, мол, «я ведь говорил, что теперь не сама – я».
И Белинда притихла. Шла за своим спутником, как привязанная, и, кажется, только теперь начала осознавать, во что ввязалась.
На «переносе» он настоял. И хоть Лин не весила много, подошвы Бойдовых сапог все равно проскальзывали по камням на дне – ступать мешало течение. Вода доходила Уоррену до середины бедер, а лишняя «поклажа» делала его неуклюжим. Но он нес ее бережно, а она, сжавшись в комок, крепко обнимала его за шею. Обрадовалась, когда ее поставили на землю уже с другой стороны, – с нежностью запечатлела момент, в котором успела побыть «девочкой». Чьей-то любимой и бережно охраняемой женщиной.
А когда вокруг вспыхнула красным активированная боевая сфера, Белинда вычеркнула из памяти свой пол.
Все, есть боец. И еще один. Они равноправны и одинаково важны.