– А почему он так плохо к смертникам относится?
– Дебилы потому что, – огрызнулся соратник по оружию, – неуправляемые, непредсказуемые, на них нельзя положиться. Ты такая? Такая? Признавайся!
– Не такая! – рыкнула Белинда. – И сдыхать тут не собираюсь.
Шагая обратно к костру, она чувствовала облегчение Чена даже спиной.
Обедали опять невкусной кашей, а после ходили мыть посуду к роднику – единственному самому близкому к лагерю источнику воды. Родник, конечно, никакой – струйка вниз по скользкому камню. Ледяная, кристально чистая.
Она как женщина управилась первой и вернулась туда, где у костра сидел на корточках Бойд – кипятил воду на чай.
На нее по обыкновению не взглянули – коммандос знал всех по шагам.
«И плевать».
Но внутри болезненно царапало неприятное чувство – про нее вновь думали плохо.
«И поделом. Есть ли разница, что думают другие?»
Стараясь отвлечься, она разглядывала лицо начальника – жесткое, битое ветром и постоянными тревогами. Долго рассматривала короткие волосы, в солнечных лучах отливавшие сединой, шрамы над ухом – глубоко, должно быть, порвали, если так зажило. Как это случилось? Чьи когти дотянулись? Наверняка та тварь давно полегла и растворилась в земле…
То и дело менял направление дым от костра, иногда устремлялся на Лин, и тогда она жмурилась.
«К ней относятся плохо, потому что до сих пор считают смертницей».
Надо развенчать миф… А надо ли?
Уоррен был покрыт шрамами, как карта линиями и пунктирами. Многократно поцарапанные и укушенные кем-то руки, отметины на шее, под ухом, белые, так и не заросшие после ран линии в волосах.
Сколько его били, кусали и рвали? Сколько нужно здесь пробыть, чтобы вот так?
– А Вы…
Ее перебили так быстро, будто ожидали, что она заговорит.
– Здесь не «выкают». Думаешь, это выделит тебя из толпы?
Белинда не думала. Она уже знала, что для Бойда, судя по всему, ее ничто и никогда уже не выделит из толпы. Не в этой жизни и не в следующей.
– Сколько… ты… уже здесь?
Нет ответа. Свист выгорающей влаги из поленьев; жадный огонь лакомился сучками потоньше.
– Вы из-за денег здесь?
На этот раз на нее взглянули – Белинда глаз Бойда не разглядела из-за метнувшего в сторону клуба дыма, но взглянули, как ей показалось, снова презрительно.
Черт… Достал!
– Слушайте… Слушай, я не собираюсь больше умирать. Передумала.
– Да что ты?
– Да, и, значит, будешь терпеть меня рядом с собой весь год.
– Заманчиво.
Он язвил такими теплыми словами, что ей отчего-то хотелось в них верить, хоть и понимала, что сарказм и шутка.
– Заманчиво или нет, а деваться тебе некуда. Переставай ждать, что я брошусь в пасть первому попавшемуся монстру и смотреть на меня… так презрительно, будто я волосатая и с клювом.