– Титаны победили, и олимпийцы оказались в темнице. По крайней мере, большинство из них.
– Да, – в унисон прошептали Аэрон и Рейес.
– Титаны пытаются найти какое-то оружие. Какой-то Владыка встречался с новым Капитаном Гвардии. Думаю, это новый предводитель его армии. – Даника продолжала говорить, слова лились из нее потоком, словно она боялась, что, замолчав, не сможет рассказывать дальше. – У них есть план. Капитан вернется на землю и станет наблюдать, выслеживать и ждать. Я не помню подробностей. Все подробности остаются в моих картинах. Я всегда стараюсь поскорее забыть эти сны.
– Картины? – хрипло произнес Рейес.
Даника кивнула, ее глаза затуманились от воспоминаний.
– Когда мне снится рай или ад, я всегда рисую свои сны, чтобы постараться избавиться от воспоминаний.
– И где сейчас эти картины? – спросил он и изо всех сил ударил в стену, так что Даника отшатнулась и вскинула руки.
– Несколько в моей квартире в Нью-Мексико. А большинство – в хранилище, которое я оплатила на год вперед.
Рейес отвернулся от нее и мрачно, выжидающе уставился на Аэрона.
Даника тоже посмотрела на него:
– Я все рассказала. Теперь твоя очередь. Расскажи о бабушке.
После ее признания он обязан сказать ей правду. И он не станет смягчать удар. Аэрон посмотрел ей прямо в глаза:
– Думаю, я убил ее.
Рим. Величественный город, овеянный древней историей, наполненный богатством, властью и удовольствиями. И потому неудивительно, что каждый человек, оказавшийся здесь, слышал, как поет ему невинное и безмятежное море, а небо напевает свой собственный мотив, тихую мелодию угасающего света.
Но Парис не ощущал безмятежности.
Он стоял на вершине храма Неназываемых рядом со своими друзьями. Они ждали. Этот зловещий храм, в котором ему время от времени чудились страшные крики мучеников, сливавшиеся с дивным пением моря, до недавнего времени находился на дне морском и был скрыт от человеческих глаз. Теперь здесь повсюду кишели рабочие, расчищая полуразрушенные коридоры, чтобы придать храму первоначальный вид. Они не знали, что боги собирались использовать этот храм в своих целях. Когда-то смертные поклонялись богам и приносили им жертвы на алтаре, и скоро все это повторится снова.
И желания людей никого не станут интересовать, в этом Парис не сомневался.
Появление этого храма и его двойника в Греции было лишь началом. По крайней мере, так он думал. Он был больше всех похож на человека, сильнее всех связан с миром людей по сравнению с другими Владыками Преисподней, и остальные воины только посмеялись бы над ним, если бы он высказал свое предположение об их новых повелителях – титанах. Но Парису нравилось думать, что его понимание человеческой природы помогало ему лучше разбираться в мире духов. Проведя так много времени среди смертных, он отлично изучил их чувства. Жадность, ревность, жажду любви.