– Какие ещё души? – скривился Денис: при слове «душа» его материалистическое видение мира тут же дало о себе знать.
– Душа человека – как правда о нём. То, чем человек является на самом деле, – пояснила Асель, нисколько не смутившись скептицизма собеседника. – Понимаю, ты привык рассуждать иными категориями. Числами, формулами, научными законами, нейронными связями и химическими процессами. Не удивлюсь, если человек для тебя – мешок костей с кучкой потребностей и инстинктов.
– Грубовато, конечно, но примерно так и есть.
– Значит, ты никогда не поймёшь тень.
– В смысле? – растерялся Денис. – Я не собирался её понимать, вообще-то.
– Тень не будет с тобой разговаривать, пока ты не примешь тот факт, что в мире существуют понятия, которые не объяснить с помощью точных наук. Их нужно просто чувствовать…
Асель притихла. Наверняка ей было неловко за свои пространные философствования.
– Лучше ты о себе расскажи, – предложила вдруг она, круто меняя тему разговора. – Любимое время года у тебя какое, например?
Странный вопрос поставил Дениса в тупик.
– Ты обо мне и так всё знаешь. – Он недоверчиво покосился на Асель: во-первых, рассуждать о самом себе вот так, ему не приходилось, а, во-вторых, как лучше ответить, чтобы не выглядеть ещё большим ослом? Денис постарался, чтобы фраза прозвучала как можно небрежнее: – Насчёт времени года никогда не думал, но… хм… наверное, лето или весна. Что-нибудь тёплое. Тебе правда интересно?
Асель поёрзала на столе, устаиваясь удобнее.
– Мне очень интересно. А какой тебе месяц нравится?
Да уж, приехали. Этот вопрос показался Денису ещё более лишённым смысла, чем предыдущий.
– Ну-у о месяцах я вообще не… – До Дениса вдруг дошло, куда клонит Асель. Ему, признаться, стало за себя обидно. – Ты из-за уравнения спрашиваешь, верно? Про любимый месяц?
Асель опустила плечи.
– Не злись, Денис. У нас нет времени вести светские беседы. Надо уравнение решать. А в уравнении написано: поиск начните с себя. Давай потратим время ожидания на то, чтобы понять, какой месяц у тебя может быть любимым.
– Да не знаю я, – суховато бросил Денис. – В моём любимом месяце должно произойти что-то очень-очень хорошее, значительное. То, что не забывается. Но пока я не припомню такого… нет…
Печальный вздох Асель оповестил о том, что на сегодня она прекращает попытки докопаться до души Дениса – высушенной, как школьный гербарий. Зато он сам уже усердно копался в собственной памяти. Копался до тех пор, пока сердце его не заколотилось от внезапного открытия: кажется, он понял, что ему никогда не забудется.