– В чём же? – Пифагор наклонил голову, застыв в нетерпении.
Вика сделала паузу, как древнеримский оратор в амфитеатре, и с расстановкой произнесла:
– Потому что в этой клетке так заведено. Говори и делай, как заведено, как указывают правила, а зачем всё это надо, никто и не знает. На самом же деле всё за тебя уже продумали другие. Те, что включали холодный душ. С вашим хвалёным Кодексом то же самое.
– И вы, Виктория, проводите аналогию нашей системы координации с клеткой с обезьянами?
– Я сама в этой клетке, Пифагор, – был её откровенный ответ.
– Хм-м. – Старик потёр гладко выбритый подбородок. – Но нарушать правила нужно с умом, верно? Чтобы не подвергать риску всех, кто в клетке.
Вика ненадолго задумалась, прежде чем ответить. В голове она искала самое меткое из необходимых ей сейчас изречений. И нашла.
– Умный – тот, кто нарушает правила и всё-таки остаётся жив, – процитировала она.
– Вы так считаете? – поднял брови старик.
– Не я, – покачала головой Вика. – Джордж Оруэлл.
Пифагор растянул мятые старческие губы в удовлетворённой улыбке.
– Что ж, думаю, мы выживем, Виктория.
– Выживем, – кивнула она.
Старик отставил локоть, как заправский джентльмен, приглашающий даму на танец. Вика зацепила его руку, и они вместе двинулись в сторону колеса обозрения.
– Пифагор, вы расскажете, как тогда спустились с колеса? – не удержалась Вика от вопроса.
– Нет, не расскажу.
– Ну и ладно… – Она уныло вздохнула: кто бы сомневался.
– Я покажу, – продолжил Пифагор как ни в чём не бывало. – Мы вместе это сделаем. Но на сей раз не спустимся, а поднимемся. Только никому об этом не рассказывайте. Я знаю, вы умеете хранить чужие секреты.
Воскресенье, 11-е апреля, 14.30
До соседнего двора оставалось ещё метров сто пятьдесят. Там скрывался неприметный лаз, ведущий на временно законсервированную стройплощадку.
Асель опасливо огляделась, нет ли кого рядом: за ней шла женщина с ребёнком лет восьми. Асель пропустила их вперёд, задержавшись якобы для того, чтобы покопаться в дамской сумочке, и, как только женщина отошла на приличное расстояние, скользнула в лаз.
В её распоряжении был всего один час. Впрочем, как и у всех остальных из четвёртого легиона. В том числе и у нумерата. Только его основная задача была намного опаснее, чем у других, – предоставить легионерам тот самый час, отвлекая гончих на себя.
Денис, как и ожидалось, взял самую грязную работу. Слишком самонадеянный, слишком предприимчивый, слишком упёртый. Вика бы добавила – эгоистичный. Но эгоизмом тут и не пахло. Денис умудрился объединить и сплотить вокруг себя совершенно разных людей, которые в обычной жизни наверняка друг на друга и не взглянули бы. А теперь нумерат рискует ради них собственной жизнью. Это эгоизм? Нет, это совсем другое – решительность и смелость.