– Алёш, ты где? – с детским нетерпением выкрикнула Маша.
– Иду.
Он сыпанул в фарфоровую чашку кофе, сахара не нашёл, залил кипятком и вернулся к Маше:
– Кофе в постель. Прости, банально. Но ни сахара, ни чая у тебя, похоже, нет. Один кефир.
– Мурр, – обрадовалась она. – Анка говорит, что лучшая диета – пластырь на рот, поэтому я еду́ покупаю редко, а сахар вообще не держу. А вот ты сейчас Катьку увидишь, не поверишь, что полгода назад она была танцовщицей – такой шарик!
– Её уволили?
– Глупый, – щёлкнула его пальчиком по носу Маша, – она беременная. Ой, сколько ты кофе кинул?
– Много?
– Да нет, нет. Всё замечательно. Спасибо, – с удовольствием соврала она и, нажав на номер быстрого набора в телефоне, весело скомандовала: – Катька, привет! Лёни нету? Хорошо! Требуешься ты! С пирожками, кнедликами, шанежками-шманежками – со всем, что Лёня ещё не схомячил. Срочно! Прям щас!
– Ну, похоже, ты не умрёшь с голоду. А то так же нельзя, – обрадовался Алёша и чмокнул Машу в щёку: – Пойду-ка умоюсь.
В розово-цветочной ванной он поразился количеству бутылочек и баночек на полках и перед зеркалом – целая выставка-продажа. Алёша вытерся махровым полотенцем, изумляясь, как Маша умудряется окружать себя всем мягким и нежным.
И вдруг из комнаты раздался голос, заставивший Алёшу вздрогнуть. Мужской. Бархатистый. Альт. Сердце заколотилось, а подсознание выплеснуло предчувствие опасности! И боли. Долгой, бесконечной. Боже! Там Маша! Одна! Он стремглав бросился из ванной.
Маша как ни в чём бывало сидела в одеяле, а рядом, упираясь руками в поясницу и выпятив круглый живот, стояла высокая молодая женщина в тёплом оранжевом халате. На журнальном столике красовался поднос с домашним печеньем и тарелка с котлетами.
– Где он?! – выкрикнул Алёша.
– Кто он? – удивилась Маша. – Тут только Катька. Познакомься. Моя лучшая подруга. Хотя вы уже виделись. Ещё в Залесской, у колодца.
– Ты не сказала, что он здесь, – укоризненно произнесла очень низким, почти мужским голосом побледневшая Катя. – Я лучше пойду…
По Алёшиной спине пробежал холодок: сомнений нет, голос тот же! Его ни с чем не спутать. Чуть хриплый, с бархатистыми полутонами. Не альт, а контральто. Голос тёмной фигуры, столкнувшей его в пропасть. В голове эхом всплыли слова: «Да, отморозок, девушек обижать нехорошо. У них есть друзья…»
Сторонясь и стараясь не встречаться взглядом, Катя прошла к выходу мимо оторопевшего Алёши, и дверь за ней захлопнулась. Он сорвался следом.
На площадке Катя дрожащими руками пыталась попасть ключом в дверной замок. Алёша схватил её за предплечья и развернул к себе: