– Она скуфья называется, – пробормотала Маша.
Антон присвистнул:
– Опа, а ты у нас знаток по монахам?!
– Да нет, – смутилась Маша, – в Интернете прочла.
Друзья удивлённо посмотрели на неё, и Юрка уже без смеха добавил:
– Марусь, а ты не загоняешь? Из-за того пацана, что ли? На кой чёрт тебе монах?
– Не из-за него… Это так, от нечего делать. – Маша сорвала с ветки, свисавшей прямо над её головой, тёплое румяное яблоко и подмигнула Юре: – Хочешь?
– Не хочу, – буркнул Юра. – Ты лучше монаху своему предложи, соблазни его, как Ева Адама. Змею подогнать, чтоб ему в штаны залезла, или так справишься?
Все засмеялись, а Маша раздражённо выкрикнула:
– Да перестаньте уже! Что вы ко мне привязались?! – Она в сердцах швырнула яблоко на землю и быстрым шагом пошла вперёд.
«Не случайно мы вышли к церкви», – решила Маша. Ей вдруг показалось, что, оказавшись там, она найдет хоть один из ответов на свои вопросы, сможет почувствовать что-то, увидеть реальность другого – его мира, такого далёкого, шедшего параллельно с её собственным, но никогда не соприкасающегося.
Во дворе хозяйка развешивала бельё на верёвки, натянутые между двумя кряжистыми абрикосовыми деревьями. Маша подошла к ней:
– Лидия Семёновна, я спросить хотела…
– Спрашивай, – сказала женщина, щурясь от солнца.
– А сегодня служба будет в церкви?
– Вечерняя? Да, будет. В шесть часов.
– Спасибо, – ответила Маша, – а сейчас сколько?
– Да уже, почитай, половина.
Не говоря ни слова, Маша устремилась в домик. В поисках подходящей одежды она переворошила всю сумку, вытянув блузку с длинными рукавами и светло-голубую юбку, едва прикрывающую колени. Когда она перед зеркалом пыталась стянуть пониже джинсовую юбку, недовольно морща носик, в дом зашли подруги.
– Катюш! – взмолилась Маша. – Дай мне твой сарафанчик, а? Тот, с красными узорами.
– Бери, только ты в нём утонешь.
– Спасибо, спасибо, спасибо. – Маша кинулась на шею Кате и зацеловала её в щеки.
Та даже смутилась:
– Какая ты любвеобильная сегодня!
Маша скрылась в комнате. Когда через несколько минут она вышла во дворик, ребята её не узнали – в длинном белом сарафане с красными и чёрными фольклорными узорами поверх тонкой, как паутинка, батистовой блузки, с рыжей косой, змейкой спускающейся по плечу до самого пояса, в белых балетках, улыбающаяся, как дошкольница, она была трогательной и непривычной.
– Хорошо так, да? – сияла Маша.
Антон аж привстал:
– Не то слово! Марусь, тебе ещё платочек на голову и в сказку «Морозко».
– Ой, точно! Платочек…, а где ж его взять? – спохватилась Маша.
Вика надула губы и пренебрежительно сказала: