— Там было написано, что все объяснения я получу на месте. Вот и хотелось бы объяснений.
Тётка посмотрела на нее почти враждебно:
— Ты бы еще недельку где-нибудь погуляла, а потом объяснений требовала. Этот ваш представитель агентства, — эти два слова она произнесла, будто бы они были именами местных демонов: чуть ли ни крестясь и отплёвываясь, — день в день тебя прождал. А аккурат вчера от расстройства запил. Вот протрезвеет — и будут тебе все объяснения.
— А когда он протрезвеет? — несмело спросила Соня.
— Да тут уж как заведено: будет пить, пока деньги не кончатся.
— И сколько у него денег? — брякнула Соня и смутилась: ничего умнее спросить не додумалась!
— Хватает, — сварливо ответила тётка. — Ладно, некогда тут языком чесать. Надо наряжаться да идти к жениху.
Соня вздохнула. Могло быть и хуже. Например: «Надо заковаться в кандалы и идти в темницу». Или: «Хворост готов, пожалуйте на костёр». Для дамочек, которые падают с потолка прямо в древние замки, расклады могут быть от просто плохих до откровенно паршивых. Так что наряжаться — это еще ничего.
Заявлять этой тетке, что ни за какого принца замуж она не хочет, наверное, не стоило. Что-то подсказывало, что консенсуса у них по этому вопросу не будет. Чего доброго еще пришибет какой-нибудь скалкой потяжелее. Лучше дождаться, пока представитель агентства вырвется из объятий зеленого змия, и как-то провентилировать этот вопрос уже с ним. А пока постараться не слишком злить местных обитателей.
— Куда идти-то? — с показной готовностью спросила она у тётки.
Та посмотрела на нее, как рачительная хозяйка на моль в любимой шубе.
— Никуда не идти. Сюда всё принесут.
«Всего» было много. Оно было пышное и оборчатое. Соня вздохнула. Такая одежда уж точно не сделает ее стройнее, а наоборот, увеличит все округлости.
Соня не считала себя толстой, нет. Да она ею и не была. Конечно, до моделей ей далеко: грудь у нее пышная, попа округлая, а вот талия очень даже выражена.
Год назад Соня озадачилась, села на какую-то сверхжесткую диету и таки похудела. До тех килограммов с которыми хоть на подиум, хоть в магазин сельхозтоваров — черенком от лопаты работать. Посмотрела на себя в зеркало, вздохнула и вспомнила фразу, которую как-то услышала: худая корова — еще не газель. И через два месяца вернулась к своим привычным формам, окончательно и бесповоротно признав их аппетитными.
Несколько девушек в одежде горничных крутились возле нее, что-то подрезая и подшивая прямо тут на месте. И полчаса спустя в зеркале перед ней стояла дама из какого-то исторического фильма: утянутая талия, пышные юбки до пола, а главное — глубокое декольте, в котором ее бюст, и без того внушительный, смотрелся просто… Ух, как смотрелся! Волосы завили в локоны, на лицо наляпали пудры, глаза подвели чёрным — не то чтобы Соня была в восторге от этой версии себя, но и желания заявить: «Умойте меня скорее» тоже не появлялось. Зато было желание прекратить эту экзекуцию и выяснить наконец, что ее тут ждёт.