– Ты знаешь, я, пожалуй, пока перестану помирать.
– Что ты говоришь?
– У меня теперь есть цель в жизни – я же должен увидеть твоего ребенка!
На следующий день Сергей встал. Анна смотрела с тревогой, как он, пошатываясь, бредет по коридору. На кухне он сел, задыхаясь, и сказал:
– Кофе хочется…
Это ремиссия, сказал врач. Так бывает, но вы не обольщайтесь. Они и не обольщались. Неожиданно Сергей развил бурную деятельность: вызвал Севку, потом брата, тот привел какого-то типа в элегантном черном костюме, похожего на гробовщика, и Анна встревожилась. Но «гробовщик» оказался адвокатом, Анне пришлось подписывать какие-то документы, а потом Сергей позвал ее и вручил бумагу с гербовой печатью.
– Что это?
– Посмотри.
Это было свидетельство о разводе. Анна молча взглянула на Сергея и ушла на кухню. Что же это такое? Значит, так просто было развестись? Он даже не выходил из дома! Почему он не мог сделать это раньше?
– Послушай, я все понимаю! – Сергей пришел за ней. – Конечно, я давно должен был это сделать, но она… она не хотела, а мне было лень заниматься всякими судами.
– А что ж теперь захотела?
– А теперь я умираю.
– Сережа!
– Когда она узнала, что я собираюсь вернуться в семью и ей придется ухаживать за больным мужем, она тут же подписала все бумаги.
– Господи…
– Еще я купил тебе квартиру.
– Что ты сделал?
– Купил квартиру. Я сначала думал эту, но она очень дорогая, а деньги будут нужны – тебе, ребенку. Поэтому я купил маленькую, подешевле. Там сейчас ремонт. Ты можешь съездить с Севкой, он покажет.
Анна смотрела на него во все глаза, чувствуя подступающую обиду: ну почему, почему ты не сделал все это раньше? Почему? Все сложилось бы совсем не так! И ребенок… Ребенок мог быть твоим!
– Я знаю, – сказал он печально. – Я все знаю. Прости меня, Нинья. Если можешь.
Она простила – а что ей еще оставалось делать! Через две недели они поженились, и у нее даже были белое платье и фата, собственноручно сооруженные из старой тюлевой занавески, и никто даже не догадался, что из занавески. Наташка была свидетельницей, Севка – свидетелем, мать рыдала, черный смокинг висел на Сергее, как на вешалке, и, когда они вернулись домой, он сразу лег, а брат сунул ей конверт с деньгами, которых было неожиданно много, и поцеловал ее в лоб: спасибо тебе за Сережу!
Из роддома ее тоже забирал Севка, и когда ехали домой, спросил:
– А ты выбрала имя?
– Еще нет, никак не могу на чем-то остановиться. Мне нравится Катя, а еще Даша…
– У Сережи мама была Евгения. Он ее очень любил.
– Евгения? Женечка… А что, мне нравится.