Желудок Фигаро жалобно застонал и следователь вспомнил, что ничего не ел с самого утра. Гастон хотел было отпустить ехидную шутку, но втянул носом ароматы, витающие вокруг ларька, и решительно остановил коляску.
Пятью минутами позже они стояли у перевернутой бочки, ели сосиски с капустой и гренками и запивали все это пивом. У Фигаро по рукам тек горячий сок; следователь жмурился от удовольствия, сопел и чавкал так жизнерадостно, что Гастон засмеялся, плюнул, бросил деревянные палочки (попытка соблюсти этикет при отсутствии вилок) и стал запихивать в рот хрустящую капусту просто пальцами.
Потом они шумно отдувались, причмокивали, лениво посасывали остатки пива, дымили трубками – Фигаро вересковой, Гастон – груша с металлическими кольцами, вытирали руки носовыми платками и лениво посматривали на маячившие вдалеке башенные часы. Куда-либо ехать сразу расхотелось, и теперь Фигаро боролся с сонным искушением призрака близкой сиесты.
- Ну-с, господин следователь, куда поедем теперь?
Фигаро достал из жилетного кармана маленькую записную книжку, пошуршал страницами, зевнул и сказал:
- Свидетели. Давайте сегодня поговорим с ними. Их немного.
- Да, – согласился Гастон, выбивая трубку, – негусто. Ближе всего будет Буба Комель, сосед покойного Марко. Кстати, самый неинтересный свидетель, пожалуй. В отличие от господина Алистара.
- Алистар Мэтлби. Это, конечно, фигура, – следователь забрался в коляску и развалился на заднем сиденье. – Я читал его «Величие и упадок магии» – это замечательный литератор. Ученый, историк, дипломированный колдун, лауреат…
- Да, – согласился Гастон, отправляя коляску в путь, – очень интересный и незаурядный человек. Очень расстроен всей этой историей. Кстати сказать, тоже не верит в виновность подозреваемой.
- Никто, кажется, не верит, – проворчал Фигаро. – А в камере она сидит просто так, на всякий случай… Ладно, поехали к этому Бубе. Послушаем, что расскажет нам сосед и лучший друг покойного.
- Марко, что ли? Скотина, каких свет не видывал, – Буба Комель сплюнул в себе между сапог и вытер руки о холщовый фартук. – Пьяница, бабник, уголовник и, кажется, вор. Никогда бы не выбрал его себе в соседи, но с моим жалованием выбирать не приходится. Чинить уличные фонари – сволочная работа.
В Комеле было метра два росту и, казалось, столько же в обхвате. Фонарщик был – колокольня. Он был – пожарная башня. И еще шкаф с сундуком и косая сажень в плечах. Его роба пестрела подпалинами, сквозными дырами, пятнами масла и следами краски-серебрянки; из многочисленных кармашков фартука торчали зловещего вида инструменты. Фигаро подумал, что в лице Бубы Королевство потеряло пыточного мастера-разрядника.