— Шастают тут всякие по ночам, спать не дают… — проворчала я, добралась до окна и распахнула его, впуская свежий воздух. А то голова от духоты и всех этих благовоний просто едет…
Меня тут же обхватили сзади, не давая и возможности вырваться. Ему и, правда, плохо? Бодренький он слишком…
Лохматая тяжелая голова упала мне на плечо, Рис только тяжело дышал, но ничего не говорил.
— Приставать будешь? — решила я разрядить обстановку.
— Нет, — убитым голосом прошептал парень.
— Тогда отвали от меня! Я в таком борделе спать не собираюсь! Нужно убрать все эти свечки… — начала было я.
Меня тут же отпустили. Зажегся свет. Первыми в открытое окно полетели свечи — и с огромной скоростью! Я едва успела увернуться… Затем последовали какие-то тряпки, еда и что-то еще. Снизу кто-то начал ругаться на мусоропад… А потом окно передо мной захлопнулось.
Рис развернул меня к себе и, нагло ухмыльнувшись, спросил:
— А ты что — была в настоящем борделе?!
Придурок! И я за него собиралась переживать?! А вот фигушки!
— Тебе виднее, — в свою очередь вздохнула я. — Думаю, сам спи в этом дурдоме…
— Ты и в дурдоме была? — продолжил Рис прикалываться.
— А мне открой зеркало! — упрямо закончила я свою мысль.
— Зачем? — удивился Миристаль.
— Не могу же я выйти через дверь! Вдруг эта дурочка поджидает кого-нибудь из нас в коридоре?! Или хочешь продолжить с ней ругаться?
— Ты права, не хочу, — вздохнул Рис. — Саяна… ничего тебе не сделала?
— А тебе? — переспросила я в ответ.
Рис горько усмехнулся. Его глаза стали темными и страшными. Он равнодушно смотрел на меня, не видя меня и думая о чем-то неприятном и явно своем. Эта тьма… Этот взгляд… Равнодушный взгляд человека, которому нечего терять… Которому ничего не стоит кого-то убить… Не хочу его таким видеть!
Я шагнула к парню и обняла, приложив голову к его груди. Надо же… как быстро и сильно бьется его сердце…
— Ты чего это, Кира? — изумился Миристаль.
Я тут же отшагнула от него и глянула в глаза. Опять нормальный синий цвет… Беспокойство, удивление, досада и что-то еще… Но уже нет жажды убийства и бесконечного отчаянья…
— А что — только тебе можно? — спросила я в ответ. — Сам постоянно тискаешь меня, как котенка! Признайся: тебе в детстве запрещали животных заводить, вот ты сейчас на мне и отрываешься!
Неожиданно Миристаль засмеялся. Неуверенно, но с доброй усмешкой. Протянул руку и начал усиленно гладить меня по голове и приговаривать:
— Тихо, тихо, моя Кириска… Успокойся, не рычи… — меня притянули к себе и крепко обняли. — И не убегай больше!
Я чувствовала, как напряжение оставляет его, он расслабляется, начинает нормально дышать.