— Это исключено. Что делать будем?
— Засаду будем делать! — сердито ответил Гадисов на глупый вопрос. Его всегда раздражали не вовремя заданные вопросы. А если вопрос был еще и глупым, эмир вообще бесился. И это было заметно со стороны. — Как идут? В каком порядке? Посмотрели? Я для чего вас вперед отправлял!
— Впереди разведка. Наверное, отделение, не меньше. Семь человек. За ними носильщики с ящиками. Потом основные силы. Всего, вместе с носильщиками, мы насчитали тридцать девять человек. Не так уж и много, если учесть растянутость колонны.
Так даже лучше. Не нужно никого выманивать на себя. Пограничники сами шли в засаду, будучи уверены, что на этой стороне они могут встретить только «летучих мышей». И потому не осторожничали.
Джамаат умело занял позицию среди камней. Причем трое вместе с пулеметчиком должны были отсекать огнем основные силы пограничников, и потому эмир выставил их дальше основной группы. Остальные должны перехватить груз у носильщиков.
Себя эмир поставил во вторую группу, потому что никогда не чурался физической нагрузки. Эта вторая группа должна была добить разведку пограничников, если после взрыва двух противопехотных мин кто-то останется в живых, на что надежды, по сути дела, не было. Подпрыгивающие мины тем и хороши, что устраивают своими осколками мясорубку, от которой мало кто может уберечься.
Все получилось так, как эмир Гадисов и планировал. У него обычно всегда все получалось. Наверное, потому, что планировал хорошо и грамотно. Рассчитывал обычно правильно, совмещая точную науку и гуманитарную — математику с психологией.
Пограничники шли неровной змейкой-колонной, не соблюдая интервалы. Моджахеды передовой группы правильно определили специализацию впереди идущих. Это, вне всякого сомнения, были разведчики. Но впереди не было сапера, а именно его следовало ставить ведущим.
Это эмир Гадисов определил по тому, что сапер обычно смотрит большей частью себе под ноги, а разведчики по сторонам. Но разведчики пограничников вели себя слишком расслабленно, чтобы что-то заметить. Они слишком полагались на то, что спецназ рядом, и надеялись, что идут по следам взвода спецназа, следовательно, мин на пути быть не должно, как не должны им встретиться и автоматные очереди джамаата.
Около тел убитых снайпера и санинструктора разведчики ненадолго задержались, обменялись мнениями и двинули дальше. Прямо на первую мину.
«Наивные, — думал Рамиз Омаханович, — считают, что против них дураки необученные действуют».
С таким отношением к себе и своему джамаату эмир Гадисов встречался не впервые. И еще в Сирии доказал ошибочность этого мнения, показал и приобретенное знание военной теории, и настоящую военную хитрость, оказываясь каждый раз там, где его не ждали, и, не проявляя показного героизма, нанося противнику максимально возможный урон. Здесь, как понимал Гадисов, предстояло нечто похожее.