— У него было нервное расстройство, Эш, и он мне все об этом рассказал, но он не знает, что я и так знала, — поспешила вдруг уточнить Жюль. — Вот как ты думаешь: сказать ему, что я уже знала, или неважно, если умолчу, и лучше об этом забыть?
— Скажи, — безапелляционно заявила Эш. — Надо сказать. Он должен знать, что ты знаешь. Секретов с самого начала быть не должно.
— Это ты говоришь? — весело, но колко переспросила Жюль.
Повисла длинная пауза.
— Да, — ответила наконец Эш.
Казалось, она совершенно в этом уверена. И неважно, что уверенность Эш в невозможности начинать отношения с секретов таила в себе немалое лицемерие; Жюль знала, что действительно надо внести поправку в сказанное Деннису.
— Я вроде как соврала на днях, — сказала она ему при следующей встрече, а увиделись они в Центральном парке, собираясь пойти в зоопарк.
— Я уже знала о твоей истории, твоем расстройстве, когда ты об этом заговорил, — продолжила Жюль, едва они миновали турникет. — Мне не следовало делать вид, будто для меня это неожиданность. Изадора всем рассказала, когда ты ушел.
— Неужели? Шутишь. Ну вот это плохо, — ответил он. — Это как раз мой страх насчет того, что происходит, когда ты выходишь из комнаты. Все говорят о тебе нечто невыносимое для тебя самого.
Они прошли по тропинке и через изогнутый вход в здание с пингвинами, и он сказал:
— Но теперь я все-таки могу с этим справиться. Похоже, для меня это уже не так уж важно.
— Правда?
Деннис кивнул и пожал плечами. Человек, который сломался в Ратгерсе на первом курсе, был не совсем тем самым человеком, который лежал с ней голым в постели. Тот прежний человек поправился. Человек нынешний может позаботиться о другом человеке, а при необходимости и позволить, чтобы о нем самом позаботились. Заботиться о другом человеке Жюль научилась у Итана; он преподал ей урок о том, как преданно вкладывать все свои силы в чью-то жизнь. Она увидела, как это делал сам Итан — чудесно и естественно. Деннис нуждался в заботе; он был хоть и силен, но уязвим. И он взывал к ней так, что объяснить это Эш было бы трудно, но тут она вспомнила вечер, когда впервые увидела Эш и Итана вместе; в тот вечер она тупо размышляла: «Что? Что это?» Красота любви отчасти в том, что не надо ее объяснять кому-то еще. Можно отказаться объяснять. Если любовь настоящая, вовсе не обязательно ощущаешь необходимость вообще что-то объяснять. О ней не надо говорить со своими ближайшими друзьями, чтобы она стала настоящей. Никто другой не должен это проверять и подтверждать. Это — твое. Деннис становился ее любимым; странное дело, так оно и было. Она хотела, чтобы он знал о ее чувствах, хотя она стеснялась о них говорить, оказалась целомудренной, когда дело дошло до взаимной любви.