С первых недель он приставал с этим к моей матери. Мама была оскорблена. Ей уже исполнилось 40 лет, она с самого начала пыталась сказать новому «мужу», что больше не может забеременеть. Но, столкнувшись с его решимостью, она решила попытаться ради благополучия дочерей. Она вспоминала условие, упомянутое посредницей: «Этот человек хочет ребенка». Поскольку выбора не было, мама говорила, что если она родит ребенка, то семья нас наконец примет полностью, улучшится наше материальное положение, и, возможно, брак даже будет узаконен. Я не знала, что думать.
Крестьянин, со своей стороны, заманивал мою мать всеми выгодами, которые сулило материнство. Желание иметь ребенка у того человека было не из области чувств, но отвечало вполне реальным обстоятельствам. Бедный, замкнутый, застрявший на ферме и брошенный предыдущей женой, он придумал, как с блеском взять реванш у своих братьев. Если бы у крестьянина был сын, он мог бы надеяться увести все отцовское наследство из-под носа у старших братьев. В действительности, по китайскому обычаю наследство переходит преимущественно к старшему сыну. Тот человек был всего лишь третьим сыном в семье, но только у его младшего брата был мальчик, да и то хромой. Если бы крестьянин сумел заполучить сына от моей матери, он мог надеяться убедить отца завещать ему семейное достояние, а именно ферму. «Если у нас будет сын, все может измениться», — говорил он моей матери.
Итак, в течение всего года в той маленькой комнате он всеми способами тщетно пытался сделать сына. И чем больше проходило времени, тем агрессивнее он становился, сердился на маму и на нас. И его старая мать тоже встревала: «Как это получается, что кореянка не может забеременеть?» — мимоходом бросала она моей матери. Самолюбие моей мамы было ранено. Тот человек публично унижал нас целыми днями.
Например, я завела много друзей в деревне, и они иногда приходили играть в дом. Чаще всего это были мальчики, поскольку в Ян Чан Чоне очень мало девочек. Ведь для того, чтобы избежать перенаселенности, в Китае введена политика «одна семья — один ребенок». Жители страны более или менее следовали предписанию, но большая часть предпочитала мальчиков, и многие матери прерывали беременность, если вынашивали девочку. Дело в том, что девушка, достигнув брачного возраста, уходит в семью мужа и о родителях некому позаботиться в старости. Вот и в Ян Чан Чоне, как и во многих других китайских деревнях, девочек было мало.
Итак, у меня было много друзей, и среди них я имела успех. Сестра держалась более сдержанно и оставалась возле матери. Мы хорошо проводили время, веселились; играли, среди прочего, в мяч, сделанный из набитого кукурузой мешка. Однажды «отчим», красный от гнева, бросил моим товарищам: «Не играйте с ней никогда. Ее мать очень плохо себя ведет!» Это для меня был публичный позор. И тот человек, который купил нас, обвинял мою мать в дурном поведении!