Эти размышления недолго меня занимали. Единственное, что было важно для меня — пойти и обнять обожаемого младшего брата. Я нашла его на ферме. И, какое облегчение, он отлично выглядел! Я заплакала, увидев его. У брата округлились щеки и живот, он выглядел здоровым и сытым. Кожа у него загорела; мы, корейцы, этого не любим, поскольку считаем белизну признаком красоты. Но это было не серьезно, поскольку мальчик улыбался.
Мы вернулись в дом, но невозможно жить по-прежнему, словно ничего не случилось. Мы стали догадываться: надо безусловно изменить стратегию выживания в Китае. Конечно, причиной нашего ареста стал донос. Полиция нас знала с тех пор и могла устроить новую облаву, если выяснится, что мы вернулись. Ферма для нас теперь небезопасна. Но куда идти?
Моя сестра Кымсун, верная своему решительному характеру, сделала первый шаг. Она захотела уехать в город. Я по натуре осторожнее, и к тому же младше, мне не грозили те же опасности, что Кымсун. Ее решение, в сущности, отражало лишь простую склонность к городской жизни: ей только исполнилось 18 лет, и она открывала для себя трудности взрослой жизни. В деревне считалось, что она достигла обычного возраста для замужества. Очень быстро соседи приняли во внимание ее положение и задались целью найти ей мужа. Они хотели заставить ее встречаться с женихами. Они устраивали для Кымсун свидания, «blind dates»[3], как говорят теперь в Сеуле. Поначалу Кымсун отказывалась. Но, по настоянию друзей и соседей, она, в конце концов, согласилась пойти на одно такое свидание.
Мужчина ей совсем не понравился, и, самое главное, у нее не было тогда ни малейшего намерения выходить замуж. 18 лет, она слишком молода! Кымсун хотела сначала устроить свою жизнь.
Итак, чтобы избежать давления в деревне, она стала на полную занятость работать няней в Сукхин-Джине, деревне на расстоянии часа пути от фермы. Для Кымсун началась новая независимая жизнь. Она зарабатывала собственные деньги. Иногда по выходным она приезжала на ферму и привозила маленькие подарки, сигареты для семьи… Потом она отправилась на работу в другой маленький город, Енгиль. Там она стала официант кой в ресторане. Хозяин пользовался ее незаконным положением. Но все же в городе опасности меньше, чем в деревне, так как проще смешаться с местным населением. И, главное, было предусмотрительно разделиться теперь, когда мы с Кымсун становились взрослыми. По крайней мере, в случае полицейской облавы не схватят нас всех.
Что до меня, то на полгода я вернулась к жизни на ферме, продолжала заниматься братом и хозяйством. Но я тоже понемногу начинала зарабатывать деньги.